— Сим нарекаю милорда Джованни Альдини графским титулом и назначаю на пост «министра сельского хозяйства».
Придворные захлебываются пеной. Псих счастлив – ему дали официальное добро и песочницу размером с королевство. Краса счастлива – угодила, так угодила. Я счастлива – одной проблемой меньше, не надо больше искать министра сельского хозяйства. А вот слуг придется скоро вперед ногами уносить. Но перед этим вперед ногами в комнату внесли тело. Вовсе даже не мертвое, а жаль. Лучше бы так пах именно труп!
— Скажи, подружка, это что такое?
— Главнокомандующий твоей армии, — невинно похлопала глазами она.
Скептически осматриваю тело: стар, пьян, покалечен.
— А давай его соседям подарим. Они будут рады, — со мной согласились все присутствующие кроме Красы и всхрапнувшего тела.
— Нет, такое золото нужно самим, — с уверенностью.
Осматриваю золото повторно.
— Он пьян.
— У всех свои недостатки.
— Он стар.
— Зато побывал в огромном числе сражений.
— В которых потерял обе ноги.
— Так уважь калеку.
Почесала под короной. Вроде пока войны не предвиделось, а там может окончательно сопьется и потеряется. Ладно. Подписала. Будет герцогом. Интересно это выше графа или ниже? Судя по подданным, которые смотрели на меня с полной уверенностью в моей невменяемости, все-таки выше. Эх, посмотрю лестницу титулов, обещаю.
Следующим лотом вошла девица. Придворные дамы при виде ее скривились куда сильнее, чем при виде пьяницы. Одежды почти нет, оба глаза украшают синяки, во рту кляп, на шее веревка.
— Это шут, — не дожидаясь вопроса, ответила королева крыс.
— Очень смешно, кто этот ребенок?
— Шут же, говорю. Я ее с эшафота сняла.
— За что ее повели на эшафот? — а мне казалось, предел удивления уже достигнут.
— За правду. — Сказав это, Краса вынула изо рта девицы Кляп.
Что тут началось!
— Вы в курсе, королева, что выглядите как неотесанная деревенщина с тремя образованиями? Но так как деревенщин с таким набором знаний еще поискать, предположу, что трон ваша задняя часть оседлала недавно. Манеры как со скотного двора, кожа не знает ухода, а волосы жаждут хорошего парикмахера. А еще вы горбитесь.
Я выпрямилась. Повисла пауза. Эта девица вновь набирала воздуха для обливания помоями новой жертвы.
— А вы, видимо, виконт, — обратилась она к немолодому мужчине у стены, — ваш камзол не чищен. Супруга забыла распорядиться. Она вам изменяет и, судя по всему, вон с тем молодцом, — девочка указала на молодого лорда правее виконта. — А вы, — обратилась она к даме, начинающей стареть, — кончайте пить, что пьете, а то до следующего года, гарантирую, не доживете. А вы, — к тощему мужчине, — положите то, что взяли на место, а то вам руки отрубят…
— Шут, говоришь? — посмотрела на Красу.
— Да, у девочки определенно дедуктивный дар. Вкупе со словесным поносом из-за злоупотребления грибов, которые она выращивает в собственной каморке. Там классно, галлюциногены даже на потолке растут.
А я-то гадала, чего крыска-Краска там лыбилась. Надо попросить ее урожаем поделиться. Жестом попросила подружку заткнуть живой словесный водопад. Краса воткнула девочке кляп и одернула ее за веревку на шее.
— Как зовут?
Не в меру улыбчивая королевна серых вредителей пожала плечами. Пришлось вынуть кляп ровно на столько, что бы юное дарование произнесло свое имя. К сожалению кляп упал, а пока его поднимали, девочка излила свою историю.
— Агнес, фамилии не имею, ибо похотливый герцог воспользовался правом первой ночи. Мать умерла, отчим продал в общий дом. Там не прижилась (с чего бы это), побила клиента (во дает!). Сбежала (что дальше?), начала продавать грибы (полагаю, от клиентов отбоя не было). Нашла настоящего отца (смело, он тоже ее клиент?). Наговорила гадостей (не сомневаюсь), тот послал на виселицу, дабы не очернять свой величественный облик бастардом…
— Что?! — вышел ультразвук. — Краса, займись этим вопросом. А этого ребенка я беру шутом. И пусть только попробуют ее обидеть – сами на эшафоте окажутся!
Что-то меня разобрало. Прекрасна позади прошептала о том, что я дала девочке максимум своего покровительства и неприкосновенность высших чинов. Ну и пусть, может у меня приступ любви к людям. Или вспомнилось, как в селе меня чуть не сожгли заживо приезжие вельможи.
Остался последний человек – телохранитель.
Это был тот самый мужик, который недавно притворялся лакеем и сломал нож о мой корсет. И, судя по всему, он вовсе не жаждал меня охранять.