Несмотря на свою обычную покорность жене, Клавдий с раздражением ответил:
— Дети могут скучать по мне, но, похоже, у их матери по ночам не будет времени, чтобы вспоминать о муже…
— О, любимый, ты ведь не веришь всем этим слухам, правда? И если я слегка игрива, то только в твоих интересах. Если ты не хочешь быть объектом постоянных заговоров, твои отношения с Сенатом тоже нужно улучшать. Коль они не желают разговаривать с тобой и ты тоже не признаешь их, тогда настает очередь твоей жены использовать все доступные средства, чтобы настоять…
— Большинство жен, чтобы помочь карьере своих мужей, ограничивается парой пиров. А мне говорят, что ты, похоже, удовлетворяешься лишь оргиями и дикими празднествами и, чтобы унять свою похоть, хватаешь мужчин даже в тавернах!
— Бред! — возмутилась она. — Этот дворец переполнен слухами и сплетнями. Если бы я прислушивалась к каждой такой сказке о тебе, то поверила бы, что ты день и ночь проводишь со шлюхами во всех публичных домах Рима. Но разве я верю торговцам сплетнями и болтунам? Конечно же, нет, ибо я больше верю своему Клавдию, чем он — своей Валерии.
Император переложил на столе несколько свитков. Он попытался сосредоточиться на планах своего путешествия в Британию, но Мессалина подошла и обняла его за плечи, а затем изогнулась и стала покусывать за ухо, что иногда ему действительно нравилось.
Он вздрогнул и повернулся, чтобы поцеловать ее. Мессалина провела языком по его губам и заставила открыть рот. Ее рука уже пробралась под его тунику и собиралась опуститься вниз, когда послышался чей-то отчетливый кашель.
В раздражении Мессалина обернулась и увидела, что у входа в библиотеку стоит Полибий.
— О, ради всех богов, в чем дело? Разве ты не видишь, что я и император заняты?
— Простите меня, госпожа, но дело не терпит отлагательств.
— Тогда входи, — повелела она. — Клавдий, ты даешь этим рабам слишком много свободы. В конце концов, они греки…
Не обращая на нее внимания, Полибий приблизился к императорскому столу вплотную.
— Я должен поговорить с тобой, цезарь, — сказал он.
— Так говори, глупец, — разгневалась Мессалина.
Грек не проронил ни слова.
— Ты глухой, тупой, или все сразу? — не унималась императрица.
Полибий стоял и молча смотрел на императора.
— Любовь моя, — примирительно заметил Клавдий, — Полибий не способен говорить в твоем присутствии. Должно быть, это дело крайней важности, предназначенное лишь для ушей императора.
Взбешенная Мессалина бросила на грека злобный взгляд, но тот лишь поклонился, когда она выскочила вон.
— Ну, Полибий, что же случилось такого, что ты прервал первый такой визит Мессалины ко мне за целый год?
— Наши шпионы только что вернулись из Египта. Они говорят, что случилось страшное нашествие саранчи, и половина посевов пшеницы уничтожена. Через два месяца, Цезарь, в Риме не будет хватать зерна для выпечки хлеба, цены поднимутся до небес, и начнется голод, если только мы не добудем продукты из других источников. Проблема заключается в том, что о саранче уже известно, цены взлетят очень быстро во всей империи, и жителям Рима придется туго.
— Очень хорошо, отправь людей немедленно… на все рынки империи и купи все, что необходимо, чтобы заполнить склады. Это уже пятый неурожай в Египте за последние двадцать лет. Именно поэтому, Полибий, нам нужна Британия. Там меньше лесов, чем в Германии, есть открытые места и поля, на которых можно вырастить столько зерна, сколько нужно Риму. Эта страна может накормить весь мир. Мне сообщили, что почвы там черные и богатые, как в Этрурии, и кто знает, как далеко простираются эти земли? Но что еще лучше, Полибий, так это то, что в Британии более холодный климат, зерно и фрукты созревают там медленнее и обладают более богатым, ярким вкусом. И, что самое замечательное, эти земли слишком холодны для саранчи. Теперь ты понимаешь, почему я иду в Британию?
Полибий неопределенно пожал плечами:
— Зерно и земля останутся там и завтра, пойдешь ты туда или нет, цезарь. И есть еще одна вещь, о которой я должен тебе сказать; это сообщили нам из Британии. Мятежный вождь Каратак снова повел свои войска через страну и приказал им не останавливаться ни перед какой жестокостью, чтобы подорвать дух наших солдат. Твой полководец Плавтий хотел преследовать и уничтожить Каратака, но, к своей досаде, вынужден был следовать твоему приказу и теперь проверяет подготовку к взятию столицы Каратака, которая, как сообщил мне посланник, должна быть взята тобою лично. Это так?