С некоторых пор жена Анника постоянно твердила ему, что он должен найти для дочери подходящего мужа. И он бы с радостью, но все, кто подходил на первый взгляд, не выдерживали испытаний. Были ли они мужчинами настолько, чтобы оказаться способными разделить свою жизнь с женщиной, подобной Боудике? С той, что обладала ясным умом и сильной волей? И такими странностями? Какой мужчина женится на ней… и проживет рядом больше одного года?
Он опять покачал головой и присоединился к дочери. Пора было возвращаться домой. Прошлый год выдался хорошим, у людей их деревни оставалось еще вдоволь еды. А если боги будут особенно добры и примут жертвы, то тогда нового урожая должно быть достаточно, чтобы его народ смог пережить холодные зимние месяцы и встретить следующую весну.
Гэдрин был доволен своей жизнью. Его семья жила богато, и им с Анникой повезло: они потеряли только двоих детей. И, несмотря на то что они собирали с жителей деревни припасы, одежду и другие подати, люди относились к ним хорошо. Но больше всех любили Боудику — за милую улыбку и открытый характер. А ей нравилась охота. Но она с удовольствием посещала и кузнецов, ювелиров и оружейников, любила смотреть, как они работают. Иногда, найдя причудливо изогнутую ветвь дуба, она посвящала ее богу или богине, чтобы те защищали людей племени.
С детства Боудика была самым проказливым ребенком во всей деревне. В свои тринадцать она выглядела почти взрослой и превосходила ловкостью многих мужчин, но в душе оставалась девчонкой и часто устраивала всякие розыгрыши братьям и сестрам, отцу и матери, словно посланник бога смеха и озорства. Хотя она была младше всех своих братьев, не было никаких сомнений в том, что после родителей именно она должна унаследовать власть над этими землями. По старинной традиции кельтов главенство в роде переходило к самому старшему из детей, юноше или девушке, но Боудика всегда была первой во всем, что касалось интересов их семьи и жителей деревни, так что у отца не было пока другого выбора. Он вздохнул. Все было бы просто, если бы удалось найти для дочери достойного мужа. Тогда она покинет родительский дом, и власть перейдет к одному из сыновей… Все проблемы решились бы сами собой.
Гэдрин увидел, что Боудика внезапно остановилась. Теперь она стояла как вкопанная. Он замер, зная, как сильно развито у нее чувство опасности. Она обернулась и знаком попросила его подойти, но сделать это как можно тише; она сама пригнулась так, что наконечник склоненного копья оказался на уровне головы. Подходя ближе, Гэдрин осматривался, пытаясь понять, что же вызвало такое поведение дочери. В небе не было ни одной птицы, ни одного животного не виднелось ни в поле, ни в ближнем лесу.
Он осторожно подошел.
— Я слышу, как бегут люди, — прошептала она.
Гэдрин огляделся, но так ничего и не увидел. Боудика указала в сторону отдаленной дороги, но она, как ему казалось, тоже была совершенно пустой.
— Сколько их? — спросил он.
— Много.
Они снова стали прислушиваться, и наконец он услышал топот ног по старой глинистой дороге. Из-за холма показались трое, потом пятеро и, наконец, пара десятков человек. Они бежали, неся с собой мешки с припасами, у некоторых были мечи, копья и щиты. Похожи скорее на военный отряд, чем на каких-нибудь разбойников.
— Все хорошо, Боудика, эти люди для нас не опасны, — сказал Гэдрин.
Он выпрямился и быстро пошел к дороге. Люди подбежали к нему, сказали несколько слов, а потом продолжили свой путь. Он же вернулся к тому месту, где осталась дочь.
— Ну? — спросила она. — Куда они направляются?
— На юг. Прошел слух, что скоро римляне вторгнутся к нам из Галлии. И их армия очень велика.
— Это плохо? — спросила Боудика.
— Для некоторых — да.
— А для нас?
Он улыбнулся:
— Это зависит от того, будем ли мы сражаться против римлян, как германцы, или же научимсй жить с ними в мире, как галлы.
Она ждала ответа, как же поступит ее семья — последует примеру германцев или галлов, но отец промолчал.
43 год н. э. Гесориак, берег Северной Галлии в правление императора Клавдия
— Бред. Тупой бред!
Тит Флавий Веспасиан слушал легата и хранил молчание. Все остальные в шатре превратились в слух.
В полной тишине легат продолжил:
— Мне жаль, но эта переправа — чистое безумие. Зачем нам рисковать жизнями своих людей и сражаться в Британии с этими… этими варварами, когда в том вовсе нет нужды? Такие земли, — указал он на север, — не нужны Риму, вы знаете это так же хорошо, как и я! Это земли демонов и злых духов, вышедших из Гадеса. Вспомните, что случилось с Варом[2] и его людьми, когда они столкнулись с ордами германцев!