Выбрать главу

И потом, что еще ей оставалось делать? Едва ли Джулиану грозила опасность на улицах Аликанте. Тем не менее, она ждала, пока он не вернулся. Услышав его шаги на лестнице, звук открывающейся и закрывающейся двери его спальни, Она встала и пошла проверить Тая: он все еще спал. Кит был рядом. Она заметила, что сумка с вещами Ливви все еще была здесь, и взяла ее, боясь, что Таю будет больно, если он увидит ее, когда проснется.

Вернувшись в свою комнату, она села на кровать и открыла сумку. Вещей было немного: пара футболок и юбок, аккуратно упакованная зубная щетка, мыло.

Одна из футболок была запачкана, и Эмма задумалась: не стоит ли ей постирать вещи Ливви. Быть может так будет лучше, но тут же она поняла, почему лучше не станет, это ничем не поможет. Она обхватила сумку, всхлипывая, с чувством будто ее сердце раскалывалось надвое.

В конце концов, она забылась беспокойным сном, полным огня и крови. Ее разбудил стук в дверь: Кристина принесла ей чай и плохие новости о том, что на срочном голосовании этим утром Горация Дирборна избрали новым Инквизитором. Она уже рассказала остальным членам семьи. Они проснулись и готовились к похоронам.

В чае было, по меньшей мере, три сотни ложек сахара. Очень мило со стороны Кристины, но это нисколько не подсластило горькую пилюлю новостей о новом Инквизиторе.

Эмма смотрела в окно, когда Кристина пришла снова. В этот раз она принесла стопку одежды. Она была одета во все белое-цвет траура и похорон для сумеречных охотников. Белая кожаная куртка, белая рубашка, белые цветы в темных распущенных волосах.

Кристина нахмурилась:

— Отойди от окна.

— Почему? — Эмма выглянула из окна: отсюда открывался прекрасный вид на нижнюю часть города. Были видны городские стены, поля вдали.

Она могла разглядеть фигуры в белом, линией проходящие в ворота города. Посреди зеленых полей возвышались, словно пирамиды, два погребальных костра.

— Они уже сложили костры, — проговорила Эмма, чувствуя волну головокружения. Она ощутила, как теплая рука Кристины коснулась ее, и вот они уже сидят на краешке кровати и Кристина говорит ей продолжать дышать.

— Прости, — сказала Эмма. — Прости, я не хотела терять самообладание.

Несколько прядей выбилось из пучка у нее на затылке. Кристина ловким движением вернула прическе прежний вид.

— Когда умер мой дядя, — сказала она, — его похоронили в Идрисе, и я не смогла прийти на похороны, потому что моей маме казалось, что здесь еще не безопасно. Когда она вернулась домой, я вышла встретить ее и обняла. Ее одежда пахла дымом. И я подумала: это все, что осталось от дяди- запах дыма на маминой куртке.

— Мне нужно быть сильной. Я должна быть там ради Блэкторнов. Джулиан, он… — Разбит, подавлен, сломлен. Не рядом. Нет, просто не со мной.

— Ты тоже можешь скорбеть по Ливви, — заметила Кристина. — Она была и твоей сестрой. Семья- это не только кровные узы.

— Но…

— Скорбь не делает нас слабыми, — твердо сказала она. — Она делает нас людьми. Как ты утешишь Дрю, Тая или Джулса, не зная, что они потеряли. Сочувствовать может каждый. Но мало, кто правда знает какую дыру в твоем сердце прожигает горечь утраты- вот что важно.

— Не думаю, что хоть кто-то из нас может понять, что именно потерял Тай, — сказала Эмма.

Страх за Тая отдавал горечью во рту, смешивался с горем от потери Ливви и был настолько силен, что она едва не задыхалась.

Кристина похлопала ее по руке и, уходя, сказала:

— Пора одеваться. Я буду ждать тебя внизу на кухне.

Эмма одевалась в полубессознательном состоянии. Закончив, она взглянула на себя в зеркало: белая форма была покрыта алыми рунами скорби. Они повторялись снова и снова, переплетаясь в узоре, который, как слово, произнесенное слишком много раз, постепенно теряло смысл.

На фоне белизны ее наряда, ее волосы и кожа казались бледнее. И даже глаза будто бы стали холодными. Ей пришла мысль, что она похожа на осколок льда или лезвие ножа.

Если бы только у нее была Кортана. Она бы бросилась в лес Броселинд и кричала, кричала бы и рассекала мечом воздух, пока не упала бы без сил на землю, и агония не просочилась бы из каждой ее поры, как кровь.

Чувствуя неполноценность без своего меча, она направилась вниз.

* * *

Диана была на кухне, когда спустился Тай. Он был один. Ее рука сжала стакан с такой силой и отчаянием, что пальцы отозвались болью.

Она не знала, чего ожидала. Большую часть ночи она провела рядом с Таем, пока он спал, не шевелясь, мертвым, тихим сном, и пыталась вспомнить, как молиться Разиэлю, но прошло так много времени. Когда умерла ее сестра, Диана заказала ладан и цветы в Таиланде, но это не облегчило боли и даже на толику не приблизило ее к исцелению зияющей дыры в сердце, там, где должна была быть Арья.