Они двое были на плантациях и, Элизабет даже не пришлось сильно напрягаться. Едва она оказалась здесь, растения и плоды сами начали назревать, тянуться к солнцу. Вырастить тут было что-то сложно только из-за плохой земли, непригодной для этого, но для Колдуньи не было ничего невозможного. Все, что мятежники посадили в надежде получить провизию стало расти прямо на глазах, причем в лучшем виде. Эдмунд ходил по плантациям и собирал крупные фрукты, в то время как мыши ― не воинственное племя Рипичипа, которым предложить подобное Лиззи посчитала за оскорбление ― и белки собирали орехи, ягоды и прочие маленькие вкусности. И никто из них не считал лишним упомянуть свою благодарность Королеве.
― Эх, сейчас бы кофе. ― мечтательно протянул Эдмунд, потягиваясь. Кольчуга лежала чуть в стороне, а длинные волосы Элизабет были собраны в толстую косу, потому что для плантации выбрали самое теплое место, но теперь здесь было жарко.
― Если здесь есть семена, я могу прорастить их. А потом обжарить их и сворить не составит труда. ― не глядя сказала девушка, внимательно смотря на прорастающий цветок. Больших деревьев здесь практически не было, зато барвинок, нарцисс и ирис цвели просто в огромных количествах. Были еще ярко-розовые, оранжевые и желтые цветы, но их Элизабет не знала. Они растут в течение всего летнего периода и не нуждаются в хорошо освещенном месте.
― Я же шучу, Элиз. ― воскликнул Эдмунд, подходя к девушке и садясь рядом с ней. Она вздрогнула и перевал на него взгляд сиреневых глаз.
― Прости, перетрудилась.
― Или задумалась. ― Эдмунд встал, побуждая встать за собой и Элизабет. Они не спеша пошли в глубь плантаций, миновав ожившие деревья и практически не обращая внимание на суетящихся туда-сюда нимф и дриад. Когда они отошли на приличное расстояние от кургана, Эдмунд устроился в теньке большого дерева, а Элиз села рядом, прислонив голову к его плечу. ― Кто такая Тхарма?
Цветущие яблони укрывали их нежными розовыми лепестками, на их ветвях сверкало множество ослепительно-блестящих серебряных побрякушек, отражающих солнечный свет.
― Я не уверена. ― пробормотала Элизабет. ― Но, кажется, она была нашей невесткой.
― Женой Анабесса? ― присвистнул Эдмунд. ― Гном сказал, что она была осужденной ведьмой?
― Вроде бы, ее подставили. ― сказала Элизабет. ― Я странно себя чувствую. Будто знакома с ней. Только не думай, что я спятила.
Эдмунд, конечно, так не думал. Он положил руку на плечо Элиз, слегка сжав в ободряющем жесте. Впервые они были настолько близки к друг другу ― в момент тишины, когда нет никого и ничего, кроме них двоих. При остальных было сложно проявлять те чувства, которые не притупились и совершенно точно никуда не делись. Эдмунду даже подумалось, что его сердце может не выдержать напора этого чувства. Теперь, оставшись наедине, Эдмунд мог, наконец, протянуть руки и обнять свою любимую девушку. Не то, чтобы боялся делать это при их родных. Просто всегда был уверен в том, что такие моменты должны принадлежать только двоим людям. Насколько бы не были близкими окружающие, в делах, касающихся любви, они — посторонние.
Элизабет с радостью подалась навстречу, прильнула, потерлась щекой о грудь молодого человека и подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Улыбнулась, как всегда открыто, но немного смущенно. Он улыбнулся в ответ. Наклонившись подарил короткий, но очень нежный поцелуй. Элизабет довольно улыбнулась.
― Ты знаешь, что я люблю тебя?
― Конечно. ― самодовольно произносит парень. Яркие лучи, озарив ее сиреневые глаза, придали им еще более необычный оттенок. Эдмунд назвал ее очаровательной. ― Ты не сходишь с ума, Лиз. Ты просто устала. Ты самая сильная девушка из всех, кого я знаю, но всему есть предел. До нашего штурма замка еще много часов. Отдохни.
Элизабет хотела отказаться, но перспектива заснуть прямо здесь была весьма и весьма заманчива. Она кивнула и, склонив голову на колени парня, заснула очень быстро. Эдмунд откинулся на шершавую, но неожиданно мягкую кору дерева и тоже прикрыл глаза.
***
― Что ты здесь делаешь?
Тхарма вздрагивает от того, насколько громко и даже яростно прозвучал голос в помещение. Она оборачивается, готовая в любой момент защищаться, но видит лишь раздраженного Верховного Короля Анабесса. Его темно-сиреневые глаза сверкают злостью и недовольством, а центром этих эмоций сейчас была она. Тхарма склонила голову и поклонилась, из-за чего пышные волосы практически скрыли бледное красивое лицо орландки.
― Простите, Ваше Величество. ― произнесла девушка. ― Я не смогла сдержать любопытство, а дверь была открыта.
― Обычно эта комната закрыта. ― твердо произнёс Анабесс, делая шаг вперед. ― Ты же не применяла силу, чтобы открыть ее?
― Конечно, нет. ― тем же тоном произнесла Тхарма, невольно скинув голову, словно искренне оскорбившись на такое обвинение. ― Я не использую магию, чтобы проникать туда, куда меня не хотят пускать, Ваше Величество.
― Я надеюсь. ― Король мысленно сделал пометку, что эта дверь должна плотнее закрываться. Нечего посторонним сюда заходить. ― Выходи. Я закрою дверь.
― Простите, Ваше Величество. ― внезапно неуверенно подала голос ведьма, заставляя парня обернуться и тщательно скрыть раздражение. Отношение к этой ведьме он не собирался менять, пока не будет точно уверен, что уничтожение всей деревни не ее рук дела. Тогда, возможно, он будет относиться к ней добрее. Но все-таки Анабесс вопросительно смотрит на девушку, которая поворачивается и еще раз осматривает портрет за ее спиной. ― Это ваша матушка? Королева Элизабет?
Имя матери так или иначе успокаивает Короля, в его глазах Тхарма замечает тепло и любовь. Он с какой-то болезненной полуулыбкой подходит к ней и смотрит на портрет. Вся эта комната была ими увешена ― мама, папа, Питер, Люси и Сьюзен, молодые и уже взрослые, в самом начале своего правления и за несколько дней до своего исчезновения. Зал портретов, так называла его Перлит. Она не заходила сюда уже много лет, но Фридрих и Ваана часто здесь бывали, внимательно смотря на своих родных, которых видели только на картинах. Самая большая картина была выполнена в стране Великанов, когда Питер женился на Элодии. Несмотря на явную тупость ее жителей, картина получилась просто прекрасная, и на ней было изображено все взрослое поколение ― родители, дядя с женой и тетушки. Тхарма смотрела на портрет, который был преподнесён матери в подарок от отца, когда она родила ему дочь.
― Да, это моя мама. ― подтвердил Анабесс, и Тхарма поразилась, какая нежность и любовь звучали в голосе этого, с виду, очень холодного и твердого человека.
― Она очень красивая. ― призналась Тхарма, смотря на темноволосую женщину. Она была изображена в ослепительном красивом темно-красного наряде, расшитого изображениями черных дроздов и украшенного сверкающими на свету дымчато-черными кристаллами. Истинная Королева. ― Вы знаете, Ваше Величество, я всегда восхищалась вашей матушкой. Моя бабушка со стороны отца была ведьмой, а мать так и не смогла до конца смериться с тем, что я такая же. ― Тхарма тяжело вздохнула. ― А слава вашей матушки, как единственной Королевы-Колдуньи, которая своей магией защищает народ, дает им все благо и творит бескорыстные добрые дела не обошла меня стороной. Я мечтала, чтобы и мои силы пошли на благо людям.
Тхарма посмотрела на свои руки. А потом до нее дошло что и кому она сказала. Она посмотрела на Короля, ожидая приступ злости или то, что Анабесс отругает ее за сказанные слова, но Король молчал. Потом тяжело вздохнул.
― Мама бы оценила твои слова. ― заметил он, а потом добавил, уже немного мягче. ― Пойдем.
Он дождался, пока Тхарма выйдет из комнаты, поклонится ему и бесшумно растворится в коридорах Кэр-Параваля, после чего кинул последний взгляд на портрет матери и отца, висевший рядом с изображением матушки, и закрыл дверь.
========== Пленённая Королева и маленькая фея ==========
Комментарий к Пленённая Королева и маленькая фея