– Это очень интересно и… э-э-э… удовлетворительно. – сказал Каспиан. – Мне кажется, я понял, кто вы, мадам. Никабрик, возможно, твой друг тоже расскажет что-нибудь о себе?
Тусклый серый голос, от которого все существо Питера, Элизабет и Эдмунда содрогнулось, ответил:
― Я голоден. Меня мучит жажда. Когда я вопьюсь зубами, я не отпущу, пока не умру, и даже после смерти придется вырезать то, что я схватил, из тела моего врага и похоронить вместе со мной. Я могу поститься сто лет и не умереть. Я могу лежать сто ночей на льду и не замерзнуть. Я могу выпить реку крови и не лопнуть. Покажите мне ваших врагов.
– И в присутствии этих двух ты хотел обсуждать свой план? – спросил Каспиан.
– Да. – ответил Никабрик. – С их помощью я хотел осуществить его.
Минуту-другую троица ничего не слышала. Вероятно, Каспиан размышлял. Элизабет выпустила руку Эдмунда и стала разминать пальцы, которые стали наливаться янтарно-красным светом: девушка была готова в любой момент запустить столб огня в любого, кто кинется на нее или ее друзей.
Затем Каспиан заговорил снова.
– Ну, Никабрик, я выслушаю твой план.
Пауза была столь длинной, что мальчики удивились, почему Никабрик не начинает, а Элизабет решила, что пора вмешаться, но тут уже ее удержал Эдмунд. Они должны были знать, с чем именно имеют дела. Когда же маленький злой гном начал, то заговорил так тихо, как будто ему самому не слишком нравилось то, что он говорил.
– Все доказывает. – невнятно проговорил он. – Что ты не знаешь правды о древних днях Нарнии. Трам не верил ни в одну из этих историй. Я был готов подвергнуть их испытанию. Мы испробовали сначала Рог и потерпели неудачу. Я скажу, что мы испробовали одно звено в цепочке старых легенд, и это не принесло нам добра. Отлично. Когда ломаются мечи, вытаскивают кинжалы. Истории, кроме древних королей и королев, рассказывают нам и о других силах. Что, если мы позовем их?
Повисла неловка пауза. Каспиан не понимал, о чем говорит Никабрик, а Элизабет и мальчики лихорадочно прикидывали варианты. Но, как это бывает, они погрузились в разговор и не могли полностью оценить картину происходящего, а также логически дойти до того заключения, который мог сделать гном. Они жили моментом, в котором не было времени на размышления.
– Кого ты имеешь в виду? – спросил наконец Каспиан.
– Я имею в виду силу, которая, если истории говорят правду, настолько больше Аслана, что держала Нарнию в чарах многие годы.
– Белая Колдунья! – произнес Каспиан, а троица едва не закричала вместе с ним. Эдмунд едва не отшатнулся от двери, Питер резко выпрямился, а Элизабет прикрыла рот рукой. Огонь ее разгорелся внутри мгновенно, и наверное, хорошо, что обжечь саму себя она не могла. Одно только упоминания кровной тетки разожгло костер ненависти внутри, и Элизабет чувствовала, что готова спалить дотла всех, кто находится в другом помещение. Даже Каспиана, который смел выслушивать эти речи.
– Да. – произнес Никабрик медленно и внятно. – Я имею в виду Колдунью. Не пугайтесь этого имени как малые дети. Мы хотим силу, и такую силу, которая была бы на нашей стороне. Разве истории не говорят, что Колдунья нанесла поражение Аслану и связала его, и убила на этом самом Камне, который стоит здесь?
– Они также рассказывают, что он снова вернулся к жизни. – сердито сказал Каспиан.
– Да, так рассказывают. – ответил Никабрик. – Но заметь, как мало мы знаем о том, что он делал потом. Он просто исчез из истории. Как это объяснить, если он на самом деле вернулся к жизни? Похоже, что это не так, и что истории молчат о нем, потому что сказать больше нечего.
– Он поставил на царство королей и королев. – возразил Каспиан.
– Король, выигравший великую битву, обычно сам ставит себя на царство, без помощи дрессированных львов. – заметил Никабрик. – И кроме того, – что произошло с королями и их царством? Они тоже исчезли. Другое дело Колдунья. Говорят, она правила сотни лет: сотни лет зимы. Вот это сила, если хотите знать. Это что-то практическое.
– Но, небо и земля! – воскликнул король. – Разве не доказано, что она самый страшный враг? Разве не была она тираном в сто раз худшим, чем Мираз?
– Возможно. – холодно отозвался Никабрик. – Возможно, она была врагом вам, людям, если бы кто-нибудь из вас жил в те дни. Возможно, она была врагом зверям. Она, осмелюсь сказать, уничтожала бобров, и теперь их не осталось в Нарнии. Но она всегда была справедлива к нам, гномам. Я гном и стою за собственный народ. Мы не боимся Колдуньи. И разве нет на стороне Королей и Королев такой же силы? Племянница Колдуньи ― Королева Элизабет Чарующая. Как ты все об этом позабыли, не так ли? Почему же ее помощь принимают с радостью, а Белую Колдунью не принимают в расчет?
― Элизабет никогда не вредила людям. ― заметил Каспиан, и в его голосе необычайным образом оказалась нотки вины. Элизабет поняла, что до Короля еще не дошла новость, что она вернулась тоже, поскольку произошло это позже, чем приход пленных.
– Если вы не можете помочь моему народу. – продолжил Никабрик, и его голос поднялся до крика. – Я пойду к тому, кто может!
– Это же открытая измена, гном. – воскликнул Каспиан.
– Вложи свой меч назад в ножны, Каспиан, – сказал Никабрик. – Убийство на совете? Так-то ты поступаешь? Не делай глупостей. Ты думаешь, я боюсь тебя? Здесь трое на моей стороне, а ты ― один!
― Колдунья мертва. Об этом говорится во всех преданиях. Как же ты хочешь ее вызвать?
Тогда стальной и ужасный голос, который они уже слышали, произнес:
―Она мертва?
Потом вступил пронзительный хныкающий голос:
― Будь благословенно твое сердце; твое дорогое маленькое величество не должно беспокоиться о том, что Белая Госпожа – как мы называем ее – мертва. Почтеннейший господин просто шутит с бедной старой женщиной вроде меня. Сладчайший господин, ученейший господин, кто же это слышал, чтобы Колдуньи действительно умирали? Их всегда можно вернуть назад.
– Позови ее. ― раздался стальной голос. ― мы готовы. Нарисуй круг. Приготовь голубое пламя.
Кто-то заворчал сильнее, вскрикнул, но над всем этим, как гром раздался тихий, но пробивающий до костей голос:
― Капля Адамовой голос ― и я свободна. И я твоя, мой Король.
И троица, которая все это время пряталась за дверью, не выдержала. Элизабет в щепки разнесла дверь, едва к ней прикоснулась и ее голос, как гром, промчался по всему помещению:
– Так вот каков твой план, Никабрик! Черная магия и вызов отвратительного привидения! Я вижу, кто твои друзья – ведьма и оборотень!
Она заметила ― сложно было не увидеть ― возмещающуюся ледяную стену, в которой, как в отражение, находилась Джадис. Она посмотрела на Элизабет, и девушка смело встретилась с ней взглядом, а после подняла руку, чтобы разрушить завесу. Превратить лед в воду, а Джадис ― в лужицу. И тут все смешалось.
Послышалось звериное рычание, звон стали. Питер краем глаза заметил ужасное, серое, вытянутое в длину создание наполовину человека, наполовину волка, набросившееся на Элизабет. Эдмунд увидел это тоже, но Королева и сама справилась: оборотень завопил от боли, когда его шерсть опалилась огнем. Эдмунд одним сильным ударом всадил меч в грудь оборотня, пока тот не пришел в себя. Питер очутился лицом к лицу с ведьмой. Ее нос и подбородок торчали наподобие щипцов для орехов, грязные серые волосы развевались. Она попыталась схватить Питера за горло, но тот взмахнул мечом, и ее голова покатилась по полу. Тут светильник был сбит и несколько секунд работали мечи, зубы, когти, кулаки и башмаки. Затем наступило молчание.
Элизабет повернулась к Джадис, которая внимательно смотрела за потасовкой. Ее равнодушный взгляд скользнул по Каспиану, который обессиленный лежал на полу в центре круга, по гному, которого Питер прижимал ногой к полу, по Эдмунду, который мог вполне уничтожить ее яростью, пылящей в глазах. Наконец добралась она и до Элизабет.
― Дорогая племянница. ― проговорила Джадис, и ее голос напомнил холодное молоко по утрам, только казалось, будто это молоко скисло. ― Я скучала. Ну же, дай мне одну каплю крови твоих друзей, милая. Вам не победить без меня.