― Мы победим. ― твердо произнесла Элизабет, и ее сиреневые глаза загорелись. Джадис перекосилась от страха, когда яркое пламя обвило руки девушки. Не сложно было догадаться, какой буде ее следующий ход. ― Но без тебя и без темной магии.
Яркое, неукротимое пламя вырвалось из рук хрупкой девушки, разрушая завесу. Эдмунд на эти мгновения замер: он любил это в Элизабет. И восхищается этим. Эдмунд не раз видел, как в них вспыхивает пламя, как Элиз приручает его, как огонь ластится под ее ладони, подчиняясь приказам хозяйки. И он любит на это смотреть. Эдмунд любит это чувство восторга, которое немного напоминает безумие, с толикой вожделения, что вспыхивает в нем вместе с этим пламенем. И Элизабет знала это.
Когда завеса была разрушена, Каспиан более-менее пришел в себя. Он посмотрел на Королеву, но по ее взгляду понял, что ему лучше молчать. Он с трудом принял сидячее положение и оперся спиной на Каменный стол. Никто не спешил ему помогать.
***
― Я хочу вам кое-что показать.
На Каспиана уставились шесть пар глаз. Элизабет и Эдмунд сверкнули глазами, без слов говоря «Не подходи», Сьюзен быстро отвернулась обратно к Питеру и Рабадашу, которые тоже не отреагировали на слова Каспиана. И только Люси ― добрая, вечно верующая в добро Люси ― не отвела больших глаз от Каспиана и спросила:
― О чем ты?
Эдмунд, будь его воля, шикнул бы на сестру, чтобы она с Каспианом не разговорила, но так бы поступил Эдмунд Пэванси ― простой мальчишка из Лондона, а не Король Эдмунд Справедливый.
― Есть одно место… Я должен был показать вам его раньше, но все случая не представлялось. Думаю, это надо сделать сейчас.
― Мы решили послать вызов Миразу. ― сообщил Питер, все-таки посмотрев на тельмаринца. Злость от поступка Каспиана во дворце уже было схлынула ― в конце концов, Элиз вернулась живой, а потерянная была часть армии вернулась к общему строю ― однако его глупый поступок с Джадис вновь разозлил Верховного Короля. Каспиан не видел Нарнию, когда в ней правила Белая Колдунья, не знал, как страдали люди, и каких трудом им стоило победить ее. ― Поэтому…
― Вам действительно надо это увидеть. ― внезапно твердо произнес Каспиан.
Питер стал подыскивать аргумент, который мог отвадить от них Каспиана, но Элизабет, до этого сидевшая рядом с Эдом, и что-то тихо обсуждающая с ним, внезапно сказала:
― Давайте посмотрим на то, что нам хочет показать Король. ― последнее слово она сказала с призрением, даже не скрывая этого. Но в ее сиреневых глазах, медленно оглядевшие каждого присутствующего, мелькнуло что-то такое, что подтолкнуло их согласиться. Рабадаш и Эдмунд поворчали, что у них и без того дел много, а когда выяснилось, что придется лететь на грифонах собирались отказаться. Однако Элиз была неутомима, а Люси полностью поддерживала свою невестку. Сьюзен была не лишена женского любопытство, а парни решили, что такое путешествие не должно пройти без них.
― Мы здесь были. ― отозвался Эдмунд, помогая Элизабет спуститься с грифона. Они летели как птицы ― косяком, Люси с Питером, он с Элиз и Рабадаша со Сьюзен. Впереди летел Каспиан; все порядком разочаровались, когда поняли, что тельмаринец привел их к Сокровищнице. Той самой, в которой они брали оружия. Питер глянул на Элизабет ― она оставалась полностью невозмутимой.
― На нижнем ярусе? Ниже сокровищницы? ― уточнил Каспиан, осматривая дверь. Он немного растерялся от того, что хлипкая и старая дверь ― какой он ее запомнил ― была разрушена, а проход затянут толстыми ветками и лианами. Собственно, Элизабет тут же махнула рукой и ветки послушно расступились, открывая проход. Каспиан первый шагнул в темный проход. Элизабет, зажигая огонь в руке, двинулась было следом, как на ее локте сомкнулась рука Эдмунда:
― О чем ты думаешь?
― О эхинацеях. Почему цветы с кладбищ растут здесь?
Они спустились быстрее, чем в прошлый раз, поскольку теперь точно знали, куда идти. Каспиан, в руках которого горел один из факелов, что они оставили тут несколько дней назад, уверенно прошел мимо сокровищ в другую комнату. Потом он остановился.
― Ну и куда мы идем дальше, великий путеводитель? ― едко произнёс Эдмунд. Все остальные были пропитаны таким же скептицизмом, кроме Элизабет, которая что-то знала, и Люси, которая была простой оптимисткой и видела мир в через чур светлых тонах.
Каспиан попытался отодвинуть одну из статуй, которые украшали зал. Получилось у него это не сразу ― никто не спешил ему помогать. Но когда статуя была сдвинута, все увидели спускающую вниз лестницу, которой при них точно не было.
― Вход есть еще и в лесу, но я его не нашел, даже если бы и захотел. ― пояснил Каспиан, и снова первым направился в темноту.
Спускались они не долго, вскоре Каспиан остановился и повернулся к ним. За его спиной лестница кончалась и начиналась ровная плитка. Она была без узора, простая мраморная плита, которую, как и вещи в сокровищнице, не тронуло время. Теперь любопытно стало всем.
― Я считаю, что вы должны остаться здесь на несколько минут. И я был обязан показать вам его. Не знаю, почему я решил именно сегодня, но когда я увидел вас всех вместе… Про это место мне рассказывал мой наставник ― доктор Корнелиус. Я долго искал его, но в итоге нашел случайно.
Элизабет сглотнула. Ей совсем не нравилось то, как прозрачно говорил об этом месте Каспиан. Догадки у нее были, но ей одновременно хотелось, чтобы это оказалось правдой, а с другой стороны ― видеть это место она не могла. Ее сердце ― принадлежи оно даже Королеве Чарующей, или Беллатрисе Грейс ― просто не выдержало бы.
Каспиан протянул факел стоящему рядом с Элизабет Эдмунду и направился обратно вверх. Но неожиданно он остановился и, не поворачиваясь, сказал:
― Это не просьба о прощение.
И фигура короля растворилась в темноте. Рабадаша подозрительно нахмурился:
― Хотя он так и говорит, мне кажется это не так.
― Не важно. ― сказала Элизабет. ― Пойдемте.
Они спустились вниз. От плит тянуло холодом. Осветить все помещение сразу не получилось, а первое, что увидели ребята ― три фигуры с двух сторон. Каждую фигуру, похожую на мужскую, окружали две женские. Три находилось перед ними, стоило им спуститься, две ― справа от входа в помещение. Люси подошла ближе к первой троицы фигур и внимательно вгляделась в слова, которые были написаны на груди.
― Это старый Нарнийский. ― вынесла вердикт она. ― Подождите, я сейчас прочитаю… Тут написано «Король Эдмунду Справедливы».
― Что? ― Эдмунд подошел с факелом ближе. Элизабет освятила другие три фигуры руками.
― Да, это точно ты, Эд. ― потвердела Люси. С каждой секундой, что она смотрела на древние письмена, она вес больше и больше вспоминал старый язык Нарнии. Пэванси была уверена, что когда она выйдет из комнаты, то сможет даже писать на нем. ― А рядом с тобой… Элизабет и я.
― А тут Питер, Элодия и Сьюзен. ― сказала Элиз, которая смотрела на три другие фигуры напротив. Та часть помещения, в которой они находились сейчас было похоже на лежащую арку ― пройдя в сторону от фигур, придвинутых к мраморным стенам, они наткнулись на полукруглую стену. Стены были вытянуты и уходили в темноту, так что судить о размерах комнаты не приходилось.
― Так где мы оказалась? ― спросила Сьюзен. Питер остановился около статуй, внимательно вглядываясь в каменное лицо Элодии. Рабадаш прошелся в одну часть комнаты, постучал по стенам, но звук был короткий, так что мысль о тайнике можно было откинуть.
― Возможно, это что-то типа Зала Статуй? ― предложил Эдмунд. ― У нас был Зал с портретами.
― Нет, ребята, это не для статуй. ― ответила Элизабет. Она вглядывалась в другую часть комнаты. ― Я думала об этом, размышляла… хотела найти это место… Так что, Каспиану большое спасибо…
Эдмунд первый услышал появившиеся в голосе любимой слезы. Он, мгновенно потеряв интерес к статуям, подлетел к девушке и положил руки ей на плечи. У них быстро формировался язык, который было просто невозможно перевести в слова особый словарь жестов, взглядов и прикосновений, а также все более глубоких поцелуев. Он постоянно обогащался, расширялся и обретал все новые значения. Это был увлекательный и совершенно необходимый для них обоих процесс, и в моменты, подобные этому, он неизменно согревал и ободрял Эдмунда, помогая бороться со стразом и отчаянием.