― Что?
Царевич встрепенулся и с интересом подался вперед. Он ощущал себя чужим здесь, в месте последнего упокоения Королей и Королев Нарнии. И дело было даже не в том, что он тархистанец, все то осталось в далеком прошлом. Да, он многому научил этих детей, заботился о них, покровительствовал и давал советы, они не были ему чужими, но и родными тоже не было. Между ними были теплые доверительные отношения, но все-таки какая-то пропасть оставалась. Из-за это пропасти он тогда без раздумья пошел за Асланом, хотя знал, что никогда больше не вернется.
Люси и Сьюзен ощущали себя примерно так же. Конечно, это все-таки были их племянниками и их жизни, но когда речь заходила о них, девочки чувствовали себя не у дел. У Элиз, Эда и Питера были большая трагедия, чем у них самих. Люси и Сьюзен это понимали, но помочь ничем не могли. По-настоящему такую боль понимали только эти троя, которые оставили в Нарнии многим больше, чем друзей.
― Да, твой дальний родственник. ― кивнула Королева Чарующая. ― После твоей пропажи, наследников на трон не осталось… Кроме твоего двоюродного брата Кадыра.
Рабадаш понимающе кивнул. Он как-то не думал о своей семье ― с отцом отношения всегда были несколько напряженными, и речь не шла о отцовской-сыновей любви. Рабадаш относился к отцу как к наставнику, но теплых чувств не было. Как и с остальными родственниками ― дядями и братьями. Кадыр был самым младшим в семье, он родился через год после Анабесса. Значит, он остался единственным наследником на престол?
Элизабет, словно прочитав его мысли кивнула:
― В Тархистане было много междоусобиц. Кадыр не участвовал не в одной, его соперники изничтожили себя сами. Он был хитер, изворотлив, но при всем этом ― отчаянным бойцом и хорошим товарищем. Вовремя его царствования конфликт с Нарнией был полностью забыт. Брак с Мелестиной… он словно был политическим. Да, по началу, так и было. Они сами об этом договорились, и никто не стал этому препятствовать. Но любой брак может превратиться в настоящий. Большой любви между ними так и не произошло, но чувства были. Больше, чем дружба, но меньше, чем любовь. Вечная легкая влюбленность. Мелестина родила двух сыновей ― старший, Вильям, занял трон Тархистана, а Теобальд отказался от двух тронов ― Нарнийского и Тархистанского. Я не понимаю, почему, но он не чувствовал себя правителем, хотя в нем были большие задатки. В нем был большой магический потенциал, и он всю жизнь посвятил себя изучением собственных сил. Он даже книгу написал…
Эдмунд смотрел словно сквозь нее, на выбитые буквы. Мелестина. Мелестина. Любимая дочка. Наверное, верно говорят, что отцы ждут сыновей, а больше любят все-таки дочек. Маленькая принцессы. Он видел, с каким восторгом Питер смотрел на свою старшую дочь и думал, что у него есть сын, и пусть будет дочь. Такая же красавица и волшебница как ее мама. И рождение Мелестины было для него большим счастьем. Эдмунд тогда сказал Анабессу, которому исполнилось шесть: «Это твоя сестрёнка ― маленькая принцесса. Самой главной задачи любого старшего брата ― защищать свою сестру. Ты ведь сможешь это делать, сынок?» Анабесс поклялся, что всегда будет защищать свою сестру. И, видимо, он соблюдал эту клятву до конца жизни. Эдмунд не знал, видят ли их мертвые на самом деле, наблюдают ли из кого-нибудь «лучшего места», но он надеялся, что сказанные еле слышным шепотом слова «Молодец, сынок. Я горжусь тобой» Анабесс услышит.
Неизвестно, услышал ли это сын, но любимая тут же глянула на него так, что Эдмунд понял ― от других, может быть, слова и укрылись, а от нее ― нет.
«Верховный Король Анабесс Мудрый. Сын Короля Эдмунда Справедливого и Королевы Элизабет Чарующей. Супруг Тхармы из Орландии, отец Короля Эдуарда Победоносного, Верховной Королевы Элисабет Рассудительной, Королевы Камиллы Заботливой, Королевы Анны и Королевы Альеноры»
― Его женой была Тхарма. ― начала было Элиз, но была перебита тоненьким Люсиным голосом.
― О которой нам Трам рассказывал?
― Да, она. Она действительно была ведьмой из Орландии. Ее судили, но Мелестина и Фридрих нашли доказательства ее невиновности. Но она осталась здесь и вскоре вышла замуж за Анабесса. Они очень долго ходили вокруг да около. ― Элизабет усмехнулась. ― Если бы не своевременное вмешательство Элодии, возможно, свадьбы бы так и не была. Она родила ему… Трам ошибся. Было четыре девочек и один наследник. Но третья дочь ― Альенора ― погибла еще в детстве. Я не вижу, почему, словно в ней что-то надломилось. Она перестала что-либо чувствовать, и вскоре просто… исчезла. Это был большой удар по Анабессу и Тхарме, поэтому Эдуард родился спустя почти три года. Потом через два года родилась Анна. Она тоже не занимала трон, а присоединилась к своему кузену Теобальду, они вместе изучали свои способности. Но последние года отца она прожила во дворце, после смерти Анабесса оставалась с матерью, сестрами и братьями, но после того, как и Тхарма отошла в мир иной, она вернулась в Орландию, продолжая поддерживать связь с Нарнией. Теобальд нашел ее и они не оставались одни.
Элизабет замолчала. Это было все, больше рассказать было нечего. Она просто смотрела на надгробия, не чувствуя, как по щекам текут слезы. Эдмунд подходит ближе, опускается на колени позади нее и стискивает ее плечи руками. Чтобы он сам не чувствовал, Элизабет была для него превыше всего. Элиз всхлипывает чуть громче, чувствуя поступающие рыдания. Но пока она еще могла себя контролировать, и она очень надеялась, что этого времени хватит, чтобы успокоится.
Рабадаш потянул в сторону Сьюзен и Люси.
― Пойдемте, девочки. ― и царевичу даже не пришлось повторять, или пояснять что-то двум юным Пэванси. Люси, возможно, и хотела бы возразить, но в тоже время Сьюзен схватила ее за плечи и настойчиво потянула в сторону лестницы. Она тоже не хотела уходить, но Великодушной пришлось еще раз себе напомнить о том, что это горе ― между ними тремя и ей не стоит в него вторгаться.
Когда шаги Рабадаша и девочек стихли, Элизабет почувствовала, ка подрагивает ее нижняя губа. «Перестань. — приказала она самой себе. — Прекрати сейчас же!» Но губа не переставала дрожать. А потом задергалась и верхняя. Моментально глаза Элизабет наполнились слезами, ноги подкосились, она села на холодный мрамор и заплакала.
Если говорить правду, то она кричала, как подстреленный павлин. Дело в том, что Элизабет не просто плакала; она прикрыла лицо длинными рукавами платья и выла. Девушка так устала, у нее помрачилось сознание. В течение нескольких недель она не спала ночами, не зная, как найти выход. В голове у нее пронеслась мысль «Ты ошибаешься, Элизабет. Ты все-таки думала о детях, не смогла их отпустить». Конечно, она думала. Выходило так, что ни о чем другом думать больше не могла, и тщательно внушаемым мысли о том, что надо-жить-дальше-надо-отпустить-надо-смириться рассыпались, как песок. Это было то, что нужно было не только Элизабет, но и Эдмунду с Питером: увидеть могилы детей и оплакать их.
Элиз не знала, сколько времени она провела вот так, в слезах, но обнаружила себя у Эда в объятьях, который слегка раскачивался, словно стараясь успокоить ребенка. Одной рукой парень обнимали ее за плечи, другой ― гладил по голове, и не переставая целовал в макушку. Питер сидел у могилы Элодии, смотря одновременно на камень, и в то же время ― сквозь нее. О чем он думал? Вспоминал о счастливых временах? Думал о том, как его супруга справилась с этим?
Придя в себя, Элизабет почувствовала теплое дыхание на макушке, и тут же обвила Эда руками. Он позволил ей выплакаться, а теперь она должна была как-то помочь ему. Конечно, Справедливый не станет плакать, как она, и Элиз не знала, чем она могла помочь. Она могла, снова, как тогда, окружить его своей любовью и заботой, дать понять, что он в своему горе не один. Но прямо сейчас слова были лишними ― Эдмунд продолжа обнимать ее, она обнимала его, а Питер сидел чуть поодаль и казался невообразимо одиноким. Элизабет посмотрела на него ― глаза болели от слез. Питер поймал ее взгляд.
― Во сне. ― произнесла она, но из горла вырвался только хрип. Эдмунд прекратил раскачиваться и слегка ослабил объятья, чтобы Элиз могла принять более удобную для себя позу, надеясь, что любимая от него не отстранится ― не отстранилась, только слегка повернула голову к Верховному королю. Питер посмотрел на нее покрасневшими глазами.