Парень, немного побледнев, вышел вперед. Аслан и его свита отошли в сторону, оставляя свободным проход к пустому дверному проему. Элизабет улыбнулась Корин, и когда фея приблизилась, то они обнялись.
― Мы еще встретимся, ― пообещала Королева. ― Мир так же огромен, как он и тесен.
― Я буду с нетерпением ждать этого, моя Королева, ― сказала Корин, и они расцепили объятья. Потом за тонкую талию фею сжала Люси.
― Тебе понравится наш мир, ― сказала юная Королева. Фея улыбнулась. Она попрощалась со Сьюзен, Эдмундом и Рабадашем. Питер улыбнулся Корнелии:
― Надеюсь, ты будешь счастлива!
― Спасибо, ― сказала фея и подошла к юноше, что тоже решился отправиться в неизвестный мир.
– Иди через него, сын мой, – Аслан потянулся к нему и дотронулся носом до его лица. И как только львиное дыхание коснулось его, в глазах его возникло новое выражение – испуганное, но не несчастное – как будто он пытался вспомнить что-то. Затем он расправил плечи, протянул Корин руку, и они вместе ― фея и воин, не знавшие другу друга ― и шагнули в Дверь.
Все глаза были прикованы к ним. Они видели три куска дерева, а за ними кусты, траву и небо Нарнии. Потом они увидели человека между дверными косяками, а затем, через секунду, они исчезли.
На той стороне поляны оставшиеся тельмаринцы вскочили на ноги с воплем: «Эй! Что с ним случилось? Ты задумал убить нас? Мы не пойдем этим путем». А один умный тельмаринец сказал:
– Мы не видим другого мира за этими палками. Если ты хочешь, чтобы мы поверили в него, почему бы не пойти одному из вас? Все твои друзья держатся подальше от этих палок.
Внезапно Рипичип вышел вперед и поклонился: «Если мой пример может сослужить тебе службу, Аслан, я ни на секунду не задумываясь, проведу по твоему приказу через эту арку одиннадцать мышей».
– Нет, малыш, – Аслан легко дотронулся своей бархатистой лапой до головы Рипичипа, – в том мире с тобой будут делать страшные вещи. Тебя будут показывать на ярмарках. Повести за собой должны другие.
– Пойдемте, – внезапно обратился Питер к Эдмунду, Элизабет и Люси, – Пришло наше время.
– Неужели мы уйдём сегодня? – удивился Эдмунд.
– Нам придется, – Сьюзен, казалось, знала, что делать. Она выглядела немного грустной и печальной. – Зайдем за деревья. Мы должны переодеться.
– Переодеться во что? – спросила Люси.
– В нашу одежду, конечно, – ответила Сьюзен, – Хорошенький же у нас будет вид на платформе английской станции в этом.
– Но наши вещи во дворце Каспиана, – сказал Эдмунд.
– Нет, не там, – Рабадаш тоже уже шел к густому лесу, – Они все здесь. Их упаковали и принесли сюда. Обо всем было договорено.
– Так об этом Аслан говорил с тобой, Сьюзен и Рабадашем сегодня утром? – спросила Люси.
– Да… об этом и о другом, – лицо Питера было торжественно. – Я не могу рассказать вам все. Он сказал это Сью, Рабадашу и мне, потому что мы не вернемся назад в Нарнию.
– Никогда? – вскричали в ужасе Эдмунд и Люси.
Элизабет смотрела спокойно. Питер поймал ее взгляд, она слабо улыбнулась.
― Тебя это не удивляет? ― спросил он. Девушка пожала плечами.
― Я знала, что это придет, ― сказала она. ― Но мне очень и очень жаль.
– Вы втроем вернетесь, – напомнил Питер, – Из того, что он говорил, я понял, что вы наверняка вернетесь когда-нибудь. Но не мы. Он сказал, что мы уже слишком взрослые.
– Питер, – ответила Люси, – Как ужасно. Сможете ли вы перенести это?
– Ну, мне кажется, что я смогу, это совсем не так. как я думал. Вы поймете, когда наступит ваш последний раз. Быстрее, вот наши вещи.
Странно и не очень приятно снимать королевские одежды и надевать школьную форму (к тому же не слишком чистую) в столь большом собрании. Самые противные тельмаринцы начали смеяться. Но остальные создания прокричали ура и встали в честь Питера, Верховного Короля, Сьюзен, королевы Рога, Элизабет, Королевы-Колдунья, короля Эдмунда, королевы Люси и царевича Рабадаша. Было нежное и (что касается Люси) полное слез прощание со всеми старыми друзьями – поцелуи зверей крепкие объятия медведей Толстяков, рукопожатие Трама и, наконец, щекочущие усы обнимающего их Боровика. Рог Сьюзен приняла, и Элизабет превратила его в небольшую брошку, которую Сьюзен торжественно наколола на форму Люси.
― Когда ты вернешься, он может тебе понадобится, ― сказала она.
Затем, чудесное и ужасное, прощание с самим Асланом, и вот Питер занял свое место, и рука Сьюзен была у него на плече, а рука Рабадаша на ее плече, рука Эдмунда на его плече, а рука Элизабет на его руке, рука Люси на плече Элиз, и рука первого из тельмаринцев на плече Люси, и такой длинной вереницей они двинулись к Двери.
И наступил момент, который трудно описать, потому что им казалось, что они видят три мира одновременно. Один был устье пещеры, открытой в ослепительную зелень и синеву острова в Тихом океане, где должны были появиться все тельмаринцы, когда пройдут через Дверь. Вторым была поляна в Нарнии, лица гномов и зверей, глубокие глаза Аслана и белые полоски на щеках барсука. Третьим (который быстро поглотил два других) была серая, посыпанная гравием поверхность платформы загородной станции, и скамейка с багажом, где они все сидели, как будто никогда не двигались оттуда – однообразный и отчаянно скучный – в ту минуту, когда они очутились там – пейзаж, но было в нем и что-то неожиданно приятное; знакомый запах железной дороги, английское небо и летний день.
Все шестеро разочарованно выдохнули. В сумках у них оказались их обычные вещи.
― Наверное, все драгоценности переместились в дом профессора Кёрка, ― предложила Люси. Но так было легче ― в школе такие богатства ни к чему.
Вдалеке раздался гудок паровоза, приближающегося к станции. Шестерка разочарованно выдохнула, а Элизабет внезапно грустно улыбнулась.
― Простите, ― произнесла она. ― Но мне надо идти.
Одинаковое непонимание отразилось на лице всех членов ее семьи.
― Куда? ― спросил Питер.
― Туда, где все началось, ― сказала Элизабет. Она перекинула сумку через плечо и сжала ремешок. ― Это очень важно. Аслан сказал, что я должна поступить именно так, что профессор все поймет и поможет мне.
― Но, Белла… как же школа? ― спросила Сьюзен. Ее, конечно, мало волновали такие мелочи, она спросила, чтобы просто задать вопрос.
Глаза Колдуньи ― серо-голубые, а вовсе не сиреневые ― заслезились.
― Вы знаете, что воспоминания вашей мамы про меня ― ошибочные, это был барьер, наложенный моей родной матерью, чтобы защитить меня, ― сказала она. ― Теперь, я сама могу себя защитить. Теперь, ваша мама забудет меня, так словно меня и не было.
― Но это неправильно! ― выкрикнула Люси, чем привлекла внимание нескольких любопытных зевак. Элизабет посмотрела на нее, и все ясно поняли, что девочка Беллатриса Грейс ушла навсегда ― была только Королева, Колдунья. Была только Элизабет.
― Но так должно быть, ― сказала Элизабет. ― простите меня. Мы еще встретимся, Люси, Эд, у нас будет еще одно путешествие в Нарнию. И когда-нибудь, мы все вместе будем рассказывать нашим детям о наших приключениях, а они будут считать это за сказки, ― Элизабет не билась в истерики, но слезы текли по щекам. Она поспешно вытерла их рукой. ― Но теперь я должна сделать обещанное мною. Прошу, поймите меня… ― паровоз подошел к станции, оглушив ее громким сигналом. Все ― кроме Элизабет ― рефлекторно дернулись на звук.
― Я верю, что ты знаешь, что делаешь, ― сказал Рабадаш. ― Удачи тебе.
― Спасибо, ― поблагодарила Колдунья, но в ее глазах отразилось намного больше, чем она могла сказать. Но и этого взгляда было достаточно.
― Ты знаешь, Элиз, ― внезапно сказал Эдмунд, до этого молчавший. Девушка посмотрела на него. ― Ты знаешь, что я пойду с тобой.
Сьюзен хотела возмутиться, но в конечном итоге не сказала ничего. Элизабет улыбнулась сквозь слезы и кивнула. Элизабет обняла Люси, Рабадаша, Питера и Сьюзен, а потом они с Эдмундом, держась за руки, растворились в толпе.
Разлучать их было нельзя. Ничто не имело на это право. Король Справедливый и Королева Чарующая всегда были вместе, и никогда ― раздельно. Эдмунд пошел за ней, не задумываясь, а она взяла его с собой, даже не попытавшись отговорить. Оба знали, что не совершают ошибку, идя против того, что им было уготовлено. Лондон не был Нарнией, и его волей Нарнийские Королева с Королем не подчинялись. Но они оба верили Аслан. И в друг друга.