- Дальше, - хрипло вымолвила Жучка, отводя глаза.
- То, что я слышала, было очень... достойно. Он действительно талантлив, Варя, - голос женщины дрогнул. - Очень. Я им гордилась.
- Гордились? - Жучка горько скривила губы, и Ольга Васильевна, вспыхнув, беспомощно покачала головой:
- Горжусь.
- Дальше.
- Примерно месяца полтора назад с ним начало происходить что-то странное. К сожалению, именно в это время стало ясно, что у Ильи большие проблемы, и это меня... отвлекло. Собственно, как раз твой тогдашний звонок заставил меня встряхнуться, но было уже поздно.
- Что-то странное - что? - Жучка затаила дыхание.
- До этого, в сентябре, Серёжа на какое-то время вообще бросил репетиции, хотя дело шло к релизу альбома. Фёдор сильно заволновался. Звонил, приезжал. Он считал, что у Серёжи творческий кризис, через который периодически проходят все талантливые люди. Потом Серёжа вновь стал ходить в студию, и Фёдор уверил меня, что всё в полном порядке. Но Серёжа... Сначала он жаловался на головные боли, очень сильные. А потом... он стал совсем не таким, как всегда. Не просто рассеянным. Он как будто зависал, что ли - прямо во время разговора, и потом не мог вспомнить, о чём мы говорим! Он мог проспать весь день до вечера, или, наоборот, был слишком оживлён, тараторил, как сорока, как-то болезненно... И глаза... да, глаза у него стали такие... - она запнулась.
Жучка не могла этого больше слышать. Было трудно дышать, и она неосознанно потирала ладонью впадинку между ключицами. Ольга Васильевна остро на неё взглянула:
- Ты знаешь, о чём я говорю? Эти... симптомы?
- Знаю, - коротко отозвалась Жучка. - Видела.
- А я не видела... раньше, - со вздохом сказала женщина, снова прикрывая глаза. - Поэтому я не могла понять, что с ним... Но потом его увезли на "скорой" прямо со студии - у него был припадок... галлюцинации. В больнице мне сказали, что он принимает какие-то психотропные средства... уже не меньше полутора месяцев, регулярно. Мы нашли хорошую, очень хорошую частную клинику, и он там уже почти две недели. Я звоню туда ежедневно, и приезжаю, но он отказывается меня видеть. Врач говорит, что пока не стоит настаивать... Варя?
- Я поняла. Я разберусь, - проговорила Жучка, едва разлепив пересохшие губы. - Теперь я сама. Я для этого прилетела. Отдохните.
Ольга Васильевна рассмеялась и тут же прижала тонкие пальцы к губам:
- Отдохните?!
- Да. Не загоняйтесь. Вы сделали всё, что могли, просто... - Жучка облизнула губы. - Просто вы - не я.
- Как я могла его упустить? - выдохнула Ольга Васильевна, поднявшись со стула и шагнув к ней. - Я не смогла помочь мужу и упустила сына. Я не сумела...
Жучка неожиданно поняла, что надо сказать этой женщине, такой сильной, которая теперь смотрела на неё такими ранеными глазами:
- У нас дома есть одна молитва... молитва мореходов... - Посмотрев в удивлённое лицо Ольги Васильевны, она набрала в грудь воздуха и выговорила раздельно и медленно: - Пошли мне, Боже, берег - чтобы оттолкнуться, мель - чтобы сняться, шквал - чтобы устоять.
- Что? - Женщина ошеломлённо моргнула. - Шквал..? - Губы у неё вдруг задрожали, и Жучка крепко-крепко стиснула её в объятиях, до боли зажмурив глаза.
Они долго так стояли, не размыкая рук, пока Ольга Васильевна, откашлявшись, не взглянула на неё сквозь мокрые ресницы:
- Хорошо, что ты приехала... Значит, молитва мореходов?
Жучка кивнула и прищурилась:
- Это красиво звучит, да. Но я... я всегда себе по-другому говорю. Не так красиво. Но действует.
- Как? - вскинув брови, спросила Ольга Васильевна.
- Похуй, пляшем!
Они помолчали несколько мгновений и, всё ещё держась за руки, громко захохотали.
Жучка никогда и представить себе не могла, что эта сдержанная невозмутимая женщина может так хохотать - звонко, взахлёб, как девчонка.
- Хорошо, что ты приехала, - повторила наконец та.
- Чья это квартира? - поинтересовалась Жучка с внезапно вспыхнувшим любопытством.
- Моей мамы, - отозвалась Ольга Васильевна, включая чайник. - Она с самого начала не признавала Илью. И так никогда не признала. Она была убеждённой коммунисткой и считала его врагом... классовым врагом. Ничего от нас никогда не принимала и не общалась с нами. Даже с внуками.
Жучка вспомнила, что ни Король, ни Серёга ни разу не упоминали, что у них есть бабушка.
- Когда мама умерла, - продолжала Ольга Васильевна, проворно собирая на стол, - я не стала продавать эту квартиру. Вот она и пригодилась... Варя... - распрямившись, женщина снова внимательно посмотрела Жучке в глаза. - Надо срочно рассказать Андрею про отца. Я скрывала это, сколько могла, тянула время, ждала, что всё образуется, что это недоразумение, и его вот-вот освободят, но... скоро всё станет известным, попадёт в СМИ, выльется в Интернет. Нельзя допустить, чтобы Андрей бросил учёбу и прилетел сюда. Он должен учиться, пока есть возможность.