Мое сердце было занято моей дочерью. Олеся выросла милой и сильной. Она нашла себе любовника — мужчину с врожденной тенью, мужчину с редкой магией. И однажды ночью в самый темный час перед рассветом она родила мою внучку.
— Я назвала ее Олена, мама, — сказала она, дав мне подержать малышку. — Чтобы ты помнила, что сделала, и понимала, что еще можешь сделать.
Я посмотрела в глаза девочки — черные, как ночь, глаза, большие, как у совы, и невинные, сияющие светом тени. Но я не видела ее.
Я видела другого ребенка. Другие темные глаза. Другую Олену.
И вокруг нее горел убивающий огонь Эвандера.
— Клянусь, — прошептала я, глядя в те глаза, глядя в то давнее воспоминание. — Я клянусь тебе, я не дам Дулимуриану пасть.
ГЛАВА 23
Врата Уходящего солнца когда-то стояли на этом месте. Инрен помнила эту огромную арку, вырезанное из черного облидита солнце — один из самых красивых входов в Дулимуриан. Врата пропали. И большая стена, которая раньше окружала город, словно любящие объятия, тоже отсутствовала.
Другая стена стояла на ее месте, стена лоз в шесть метров высотой. Инрен не знала, какой была толщина стены. Лозы сплелись так плотно, что, казалось, душили друг друга, пульсируя в медленном ритме.
Одиль казалась маленькой, стоя перед этим ужасом.
Инрен ждала в стороне от стены и королевы. Она надеялась увидеть, как ее богиня собирает обливис из воздуха, как делала с Великим барьером. Она надеялась увидеть, как она сделает из него плотную массу и пронзит как копьями живую стену, разрывая лозы и расчищая путь.
Но Одиль просто стояла там. Ее глаза были закрытыми, и Инрен теневым зрением видела, как темный дух в ней тянулся к стене, вонзился в землю. Искал слабости.
Одиль вдруг открыла глаза и повернулась к Инрен.
— У тебя есть якорь? — спросила она.
Инрен нащупала в кармане три камушка, которые еще несла. Они перекатывались между пальцев, утешая. Она кивнула.
— Оставь тут один, — сказала Одиль. — Эта стена не может быть толще мили. Ты можешь перенести нас на другую сторону.
Дыхание застряло в горле Инрен. Она хотела возразить. Да, она пересекала Великий барьер с помощью якорей. Но то была простая чаропесня, созданная смертным. Это… было что-то другое.
Инрен с неохотой вытащила якорь и опустилась на колени, вонзила его в гнилую почву. Она активировала его магией, камешек вспыхнул, сияя внутри, нити проклятия ожили, привязывая ее душу и тело к камню. Она встала и кивнула, протянула руку. Одиль шагнула вперед и обвила руками талию Инрен.
Инрен прижала богиню ближе. Она шагнула, и Прибежище открылось для нее.
Хаос. Пустота. Давление.
Миг ада.
Она сделала шаг еще раз, и мир смертных открылся. Она ощутила это, но она не прошла обычно. Она сделала третий шаг. Четвертый. Что-то сопротивлялось. Воздух был слишком густым, плотным. Обливис не пускал ее. Душа Инрен сжалась от паники, она ощущала, как нити проклятия, привязывающие ее к миру, натянулись. Одна лопнула.
Она с криком вывалилась из Прибежища в мрачный Ведьмин лес. Все еще сжимая Одиль, она рухнула на спину и тяжело дышала, ее взгляд бегал, голова кружилась, душа кричала.
Одиль села и вырвалась из хватки Инрен. Ее лицо было как камень, она посмотрела на стену. А потом она мрачно посмотрела на Инрен.
— Что случилось?
— Простите, моя королева, — Инрен задыхалась, подавляя писк ужаса, пытающийся вырваться из ее горла. — Оно не пропускало меня.
— Оно?
— Оромор, — Инрен уперлась локтями в землю и подняла голову и плечи. Она все еще не могла сосредоточиться и закрыла глаза. — Оно знало, что я иду. И не пустило меня.
— Попробуй еще раз.
Инрен уставилась на богиню.
— Все силы ушли на то, чтобы я вытащила нас! — выдохнула она. — Нити проклятия уже рвались. Я… если я попробую снова, мы затеряемся в Прибежище. Навеки.
Мышцы на лице Одиль напряглись. Инрен боялась, что она повторит приказ — и как Инрен могла перечить? Но богиня не успела заговорить, внезапный крик отвлек ее. Одиль встала, посмотрела на дорогу, и Инрен выдохнула с облегчением, почти молясь. Она повернула голову, пытаясь увидеть, что отвлекло Одиль. Один из захваченных тенью ковылял по дороге, правая рука свисала с плеча, удерживалась на месте на сухожилии и коже. За ним тянулся след черной крови, в глазах пылал свет тени.