– Все точно, ты тот самый. Я не могу тебя убить, потому что это будет означать мою собственную смерть в тот же день. И наоборот.
– То есть если б я убил тебя, то уже сам лежал бы мертвым?
– Вот именно. Так что нам лучше завязывать с этим. Улавливаешь мою мысль?
– Да, господин Кавир. Разрешите мне встать.
Хассельборг разрешил, но оружие из рук не выпускал, чтобы латники не доставили новых хлопот. Жертва с трудом поднялась на ноги, осторожно массируя те места, куда пришлись удары, и ворча:
– Вы чуть не сломали мне челюсть этой бронзовой штукой. Разрешите-ка взглянуть на нее. Да... полезная вещичка. Видишь, Кайковарр?
– Вижу, – отозвался тот. – Знай мы, что у вас под курткой кольчуга, господин Кавир, то не стали бы понапрасну тыкать в нее остриями. Это было не очень-то честно с вашей стороны.
– Однако оно и к лучшему, не так ли? – откликнулся Хассельборг. – Похоже, нам придется жить дружно, хотим мы того или нет. Все дело в гороскопе.
– Согласен, – вздохнул бывший пленник. Он убрал оружие в ножны и двинулся нетвердой походкой к своему стоящему на коленях шомалу. – Мы отпустим вас со всем добром, но не рассказывайте никому об этом столкновении.
– Конечно, не расскажу. А если ты попадешь в беду, то постараюсь помочь тебе выкарабкаться. Кстати, как тебя зовут?
– Гармсел бад-Маняо. Я открою тебе секрет: патрулю сообщили, что прошлым вечером ты расспрашивал народ в таверне Астератуна. Это весьма опрометчивый поступок в Рузе, хотя с тем письмом ты, надо думать, вне подозрений, – выказав таким образом свою благодарность, Гармсел повернулся к товарищу: – Поехали отсюда. Это место для нас под несчастливой звездой.
– Да ниспошлют вам боги удачу! – весело пожелал им Виктор.
Всадники что-то проворчали и рысью ускакали прочь.
Глядя на их исчезающие вдали силуэты, он подумал, что в качестве доносчика выступил, несомненно, господин Кам. Эта местная шпиономания порядком осложнит дело. Расспрашивать простонародье всегда опасно ipso facto* [19], но здесь нельзя будет даже зайти к собрату-сыщику и потрепаться насчет Фаллона и его любовницы.
Хассельборг завершил прерванный стычкой обед и принялся обдумывать свои дальнейшие действия. Затем он тронулся в путь, по-прежнему размышляя над этим, но никаких удачных идей в голову не приходило. Чтобы в такой патовой ситуации найти выход, следовало, как минимум, погрузиться в медитацию под деревом Тумтум. Но на Кришне таких деревьев, кажется, не росло.
Спустя несколько часов появились первые признаки того, что он приближается к Росиду. На полях работали люди, движение на большаке стало более оживленным. Народ двигался пешком, ехал верхом и на повозках, влекомых самыми разнообразными животными, которых на планете давно одомашнили. Некоторые зверюги тащили за собой колымаги весьма остроумных и даже фантастических моделей.
Солнце уже клонилось к горизонту, и на фоне чудесного кришнянского заката показался ряд виселиц, укомплектованных трупами. Это веселое зрелище сообщило Хассельборгу, что он въезжает на окраину города, и напомнило ему стихотворение:
Закатные лучи окрашивали луковицы дальних куполов в роскошный оранжево-красный цвет.
Виктор обратил внимание на большой дом с черепом животного над дверью, решив, что это трактир, и не ошибся.
Хозяин его был весьма молчалив и не сделал даже попытки представить вошедшего другим своим постояльцам. Те кучковались мелкими группами и разговаривали полушепотом. Это дало Виктору повод заподозрить, что его занесло в какой-то притон где ошиваются сомнительные личности. В углу сидел мускулистый парень, поглядывающий по сторонам сквозь роговые очки. Он мог оказаться как обычным проезжим, так и полицейским в штатском, ведущим слежку за преступным миром Росида.
Хассельборг занял место у стены. В гордом одиночестве он поедал что-то вкусное, пусть и неизвестного происхождения, когда к нему подошел некий молодой человек, до той поры праздно болтавшийся у стойки. Юноша сказал:
– Да даруют вам звезды удачу. Мое имя – Сархад, а вы, по-моему, здесь новичок?
– Да, – коротко обронил Виктор.
– Вы не против, если я присоединюсь к вам? – и, не дожидаясь ответа, юнец плюхнулся рядом и начал болтать: – Некоторые из здешних завсегдатаев становятся утомительными, когда выпьют. А я вот я вот знаю, когда мне хватит. Перебор портит руку в моем ремесле. Скверная погода, не правда ли? Видели дочь старого ворчуна. Та еще горячая штучка, и говорят, она...
Он продолжал тарахтеть в том же духе, пока горячая штучка собственной персоной не принесла Хассельборгу ужин. Поскольку она была первой местной женщиной, которую выпал случай увидеть вблизи, детектив как следует присмотрелся к ней. Девушка выглядела хорошенькой, конечно, на свой – широкоскулый, курносый и остроухий – лад. Количество одежды на ней было сведено к минимуму и подчеркивало пышность ее форм. Кришняне явно принадлежали к числу млекопитающих, хотя и были яйцекладущими. Вообще, она походила на голенькую красотку с обложки журнала, Виктор даже подумал: не грудастые ли туземки натолкнули земных фотографов на их любимый сюжет?
Сархад уронил палочку для еды.
– Тысяча извинений, господин, – попросил он прощения, нагибаясь за ней под стол.
Что-то в его действиях пробудило никогда не утихающие подозрения Хассельборга. Один беглый взгляд показал, что юнец, шаря одной рукой в поисках копьеца, другой деловито обследует котомку нового знакомого. Левой рукой Виктор схватил наглеца за плечо, а правой выхватил кинжал и под столом приставил острие к его животу.
– Вынь свою руку пустой, – тихо приказал он. – Так, чтобы я ее видел.
Сархад выпрямился и уставился на Хассельборга, глотая ртом воздух, словно золотая рыбка, которой забыли сменить воду. Затем он дернулся, и Виктор почувствовал жалящий укус в боку: парень попытался достать его ножом, но помешала кольчуга. В ответ Виктор слегка надавил собственным кинжалом, и юнец тут же отреагировал:
– Охе! Я истекаю кровью!
– Тогда брось нож.
Нож стукнул об пол, Хассельборг нащупал его ногой и отфутболил подальше. Все это произошло настолько тихо и быстро, что никто из окружающих, похоже, ничего не заметил.
– А теперь, юноша, – тихо произнес детектив, – нам предстоит небольшой разговор.
– Жди больше! Да если я заору, на тебя набросится полтрактира!
Виктор изобразил на лице сомнение и сказал:
– Не думаю. Щипачи работают в одиночку, так что сообщников у тебя нет. А если бы и были – ты умрешь прежде, чем кто-либо успеет вмешаться, и никакого удовольствия от моей кончины уже не получишь. Но главное: ты нарушил неписанный закон воровского братства – в своей хате не гадят, а ты мог всех засветить. Улавливаешь мою мысль?
Зеленоватая от природы кожа юнца позеленела еще сильнее.
– Откуда ты столько знаешь? Ты не похож на уголовника.
– Я много где побывал и много чего повидал. Не повышай голоса и продолжай улыбаться, – Хассельборг подчеркнул сказанное нажимом кинжала. – В этом трактире постоянно собираются люди, у которых нелады с законом?
– Да. И это всем известно.
– Есть другие такие места в Росиде?
– Конечно. Грабители ошиваются в «Синем биштаре», шпионы предпочитают «У Доулетаи», а извращенцы – «Бампушт». А если тебе охота попасть на оргию, где балдеют от рраманду, или на пир, где подают человечину, то попробуй «Емазд».
– Спасибо, но я еще не настолько проголодался. Еще я хочу узнать о методах работы местной полиции...
– Ийя! Так значит важный незнакомец хочет провернуть большое дело?..
– Вопросы сейчас задаю я! Кто главный сыскной начальник?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду... Ао! Не коли меня! Я отвечу! Полагаю, ты желаешь узнать о командующем городской стражей. Или о капитане ночного дозора. Недавно как раз выбрали нового – мастера Макарана, кузнеца.