— Вперед!
Отряд рванулся с места галопом. Через несколько минут увидели: на деревьях вдоль дороги белели люди, подвешенные за половые органы, — люди, переломленные пополам, закусившие в мучениях пальцы ног, и люди, безобразно раскоряченные, как лягушки. Они выли, скрежетали зубами и ругались, когда порывы легкого ветерка раскачивали их, усиливая их страдания. Их было около двадцати человек.
— Боже милосердный! — тихо ахнул маркиз Гриэльс, но тут один из висящих прохрипел:
— Будьте вы прокляты, «Дети Вифлеема»!
Лицо маркиза мгновенно изменилось: на нем блеснула жестокая радость.
— А! — закричал он. — Есть-таки Бог на небесах! Стойте, стойте, не трогайте! — приказал он гвардейцам, которые уже готовы были рубить веревки.
— Я не узнаю вас, маркиз, — сказал Баркелон.
— Я сам себя не узнаю, — возбужденно отозвался маркиз, — но я вижу, что это волки, понесшие отмщение от «Детей Вифлеема», и мне радостно это видеть!
— Parbleu[138], — сказал Баркелон и, подъехав к одному из висящих, спросил:
— Кто у вас командир?
— Вон там… на другой стороне… — прохрипел висящий. — Снимите меня… или убейте сразу…
Баркелон, не слушая его больше, подъехал к командиру бывшего вольного отряда, потрогал его за черное лицо.
— Мы из Мрежоля, от самого Принцепса, — сказал он, убедившись, что висящий в сознании. — Я виконт Баркелон. Что здесь произошло?
В горле у висящего заклокотало. Не сразу стали выходить отрывочные слова:
— Вы француз? Я — шевалье ди Монроз из Гразьена… Вчера утром… засада была… стали стрелять… потом выскочили… окружили… никто не ушел… Скачите назад… пока не поздно…
Баркелон и Гриэльс обменялись быстрыми взглядами Налитые кровью глаза шевалье Монроза с усилием раскрылись:
— С-сволочи, выблядки… с-сучья кость… Мою любовницу… тут же на снегу… один держал руками мои глаза… чтобы я видел… Ездила со мной… адъютантом, ах, девчонка была… дворянская дочь из Ахтоса… М-м-мерзавцы… нарочно кололи ее ножами… чтоб кричала.
— Око за око, зуб за зуб, — прошептал маркиз Гриэльс.
— Увели ее с собой… голую привязали к лошадиному хвосту… Виконт… убейте меня… прошу вас…
— Нет! — Маркиз Гриэльс шатнулся к Баркелону, удерживая его руку, полезшую за пистолетом. — Мы не имеем права.
— Скорее… — захрипел висящий. — Мне так и так уже не жить… Я этого не переживу… Убейте и бегите, о-оох.
Стоны и мольбы остальных сливались в монотонный адский вой. Баркелон потащил пистолет из кобуры. Тогда маркиз Гриэльс, отпустив его руку, молниеносно выхватил свой и щелкнул курком.
— Не смейте, — приказал он, — я убью вас, Баркелон.
Баркелон посмотрел ему в глаза и бросил полувынутый пистолет в кобуру.
— Вы правы, маркиз. Едем дальше.
Он спокойно вывернул коня на середину дороги. Шевалье Монроз захрипел им вслед:
— Постойте… сжальтесь… вы же дворяне… а-аа, че-оорт вас возьми! Будьте прокляты… через час тоже будете висеть…
Жуткий хор воплей и проклятий провожал их. Маркиз Гриэльс скакал впереди, с плотно сжатым ртом, вокруг которого легли резкие морщины. Глаза его были холодны, прежний ласковый блеск пропал.
Баркелон нагнал его.
— Послушайте доброго совета, маркиз, — сказал он как ни в чем не бывало.
— Да? — отозвался маркиз Гриэльс.
— Надо надеть белые повязки. В самом деле, как бы нас не перестреляли из засады. Это было бы обидно.
— Да, это не лишнее, — сказал маркиз Гриэльс. — Господа! — крикнул он гвардейцам. — Делайте, как мы!
Он достал платок и на скаку обвязал себе левую руку. Баркелон, зажав зубами кончик платка, возился с узлом. Маркиз Гриэльс хотел было помочь ему, но решил, что Баркелон может истолковать это как попытку извиниться за случившееся, — и воздержался.
Уже заметно рассвело. Дорога, шедшая все прямо, делала крутой поворот.
— Вам не страшно, маркиз? — спросил Баркелон.
— Нет, — резко ответил маркиз. — Мне только стыдно.
— Отличное место для засады. — Баркелон указал на поворот. — Лучше бы перейти на шаг. Если мы поскачем, они наверняка начнут стрелять.
— Почему вы думаете, что они там?
— Если не там, то на следующем повороте, — сказал Баркелон. — Раньше или позже, но встречи не избежать.
Ни на этом повороте, ни на следующем засады не было; тем не менее отряд перешел на нарочито неспешную рысь. Их встретили там, где они никак не ждали: на совершенно прямом участке дороги.