Через год скончался старый принц. Под конец жизни он ударился в религию, бросил свои донжуанские привычки, да и «право сеньора» было отменено. Он очень любил сына, писал ему нежные письма, гордился его успехами. Сын отвечал ему аккуратно и вполне искренно.
В завещании стояло:
«Похоронить меня рядом с Катериной, принцессой Отена»
Карл Вильбуа прочел эти слова. Воля сеньора была выполнена. По окончании обряда ночью он прошел в склеп, где лежали отец и мать, и пробыл там до утра, чтобы никто не видел, как он плачет.
В замке Эй была смерть. Жизнь была в Толете. И он уехал в Толет с тем, чтобы больше сюда не возвращаться.
Аудиенция продолжалась полчаса. Им обоим казалось, что прошло гораздо больше времени.
Жанна передала принцу связку бумаг.
— Вот они, — сказала она. — Всецело надеюсь на вас, принц, вы ведь сделаете это быстро? Тронная речь послезавтра… Мы составим ее вместе, не правда ли? Я была очень рада, что вы не отвергли моей дружбы, поверьте мне. Сегодня я приму Лианкара и Гроненальдо, как вы советуете…
Государственный секретарь поцеловал руку королевы и удалился. Связка бумаг, которую он уносил с собой, означала огромное доверие: это были неизданные стихи Ланьеля. Они нашлись на самом дне ларчика. В память о своем наставнике Жанна решила как можно скорее напечатать их.
Глава V
ГОСПОДА
Motto:
Прически были самых немыслимых расцветок, зеленые, аквамариновые, красные, синие, фиолетовые Впрочем, таково было впечатление, создаваемое яркими лучами солнца, проходящими через многоцветные витражи Рыцарского зала в замке Мирион.
Поклон был закончен, и пестрые отпечатки витражей легли на лица. Жесткое лицо принца Кейлембара стало темно-оливковым. Принц Кейлембар, славный вояка, герой венгерского похода, сын изменника или только подозреваемого в измене, во всяком случае сын казненного по обвинению в измене. Очень может быть, что отец его и впрямь пострадал без вины, очень может быть. Но он был казнен как изменник, этот факт неоспорим. Рядом с ним стоит баронет Гразьенский, весь красный, и молодой Респиги, жалованный графом в те несколько дней, когда принц Александр примерял к своей руке царский скипетр. Отец, старый барон Респиги, желто-зеленый, то ли от цветных стекол, то ли от зависти и злобы на сына, помещается сзади. Он бежал с сынком из Вероны, надеясь, что король Карл оценит его готовность к услугам, но опоздал, и теперь наглый мальчишка обошел его, и вряд ли есть надежда, что Фортуна покажет ему свое лицо. Вот кому повезло — этому мексиканскому barbudo[15], генералу Викторино Уэрте, беглецу из Нового Света: король Карл за его бранные подвиги пожаловал его титулом и землями графа Вимори, он пэр Виргинии… Герцог Правон и Олсан, судя по всему, человек слабый и безвольный, стоит, уставившись в пол; у него синеватое лицо с большим лбом, узкие кисти рук. За его спиной толпятся его графы — знатный сеньор. Следующий — Герман Викремасинг, из немцев, «честная шпага», маршал Виргинии, маркиз Эмезы за свои доблести Его не любят, но ведь и Уэрту не любят, не за что любить и семейку Респиги. Да и не их одних. Таких, как они, много осталось после короля Карла, который сильно попортил заповедную дворянскую рощу, насадив свои, новые деревья. Кучкой стоят вассалы принца Отенского. Альтисора. У него хорошее лицо. Этакий Райнеке Фукс, только добрый. А вот принц Каршандара, ессе homo. Прав был Вильбуа. Лицо у него цвета морской воды, это совсем не идет ему, черт бы побрал эти варварские стекла.
Впереди всех стоит герцог Марвы, как всегда, в черном бархате с красным, впрочем, нет, сейчас не красным, а многоцветным, непонятно каким, отливом.
И весь он непонятный, этот герцог Марвы.
Она выслушала его, как советовал ей Вильбуа, она предложила ему и дальше исполнять должность первого министра двора. Она неотрывно смотрела ему в глаза, и он честно и прямо смотрел ей в глаза, он прекрасным голосом говорил прекрасные слова. И он был образцом придворного, даже слишком безупречным образцом; Жанна должна была бы уже привыкнуть к нему, она была в его обществе больше, чем в чьем-либо другом, с тех пор как стала королевой — он был ее ангелом-хранителем, ее верным другом. Но вот не тянуло ее предложить ему свою дружбу, как она с первых же слов предложила Вильбуа. И не из-за того, что она прочла о нем в тетрадях. Нет, и раньше, еще не зная истории его возвышения, она не стала бы…