Ну что ж. Зато и слава достанется ему одному.
Контарини оглянулся на свой батальон, чтобы дать команду развернуться направо, — но вдруг увидел нечто совершенно неожиданное.
По чистому, оставленному им коридору, прямо на центральный фас Аросских люнетов, летел белый поток — мушкетеры в конном строю. Пушки выпалили как-то панически; второго залпа они не успели сделать.
— И телогреи тоже, ааа! — завопил рядом с ним баронет Гразьенский.
Контарини, не помня себя, рванулся по тальникам назад. Свитские офицеры видели, что он нелепо мотается в седле, точно пьяный. Внезапно он мешком брякнулся с лошади. Когда они подскакали к нему, великий стратег уже не дышал.
Мгновением раньше польские уланы перешли в настоящее наступление. На подмогу им из-за холма выскочила кавалерия герцога Лива.
Баронет Гразьенский бесновался от ярости. Битва превратилась в свалку, в резню. Его батальон при первом же натиске потерял строй. Каре Контарини еще сопротивлялось, выставив копья, но отступать ему было некуда: на валах Аросских люнетов победно полоскались белые королевские знамена. Гибель Контарини усугубила панику. Его свита в беспорядке металась по полю, занятая только одним: как бы спастись.
— Уместнее всего удрать в деревню, — прохрипел гразьенский капитан де Брюан. — Поле за ними.
— Ууу, эта бездарь итальянец! — выходил из себя сеньор Гразьена. — Ему теперь легче всех… А! Давайте сигнал, капитан…
Коротко провизжали фанфары. Услышав этот звук, лигеры с завидной резвостью бросились бежать. Баронет, капитан де Брюан и еще двое-трое офицеров остались почти что лицом к лицу с врагом.
— Жопа Христова! — крикнул баронет. — Шпоры!
Из уланского строя вырвалась группа всадников и стала нагонять баронета. Первым скакал нестерпимо роскошный юноша, в высоком золоченом шлеме, весь сверкающий белым и красным цветами. Он что-то кричал.
— Экий красавчик! — прохрипел капитан де Брюан. — Кто бы это такой?..
— Не имею желания знакомиться… Капитан, пистолет! — Баронет обернулся, на скаку выстрелил. — Вот, не будет надоедать!
— Кой черт надоедать, он живехонек, — возразил, оглянувшись, капитан. — Вы, кажется, сбили ему перья со шлема.
— А, проклятье! Дайте другой пистолет! — Ему сунули в протянутую руку пистолет, он придержал коня, и роскошный юноша подскакал к нему почти вплотную.
— Шпагу долой, месье! — кричал он по-французски. — Поединок! Честный поединок, месье!
Баронет вместо ответа в упор выстрелил ему в грудь, и, бросив пистолет, рванулся вдогонку за своими. Оглянувшись, он увидел, что никто его не преследует: уланы сгрудились вокруг юноши и снимают его с седла.
— Au revoir[19], господа! — крикнул им баронет.
Князь Мазовецкий был ранен смертельно. Его положили на траву, на нем разорвали камзол и рубашку (брони он по надменности не надел), обнажили рану, пытаясь унять кровь, понимая, что все это бесполезно, но еще не смея поверить в непоправимое.
Через несколько минут возле раненого очутилась королева. Она спрыгнула с седла, упала на колени перед князем.
— Князь… — прошептала она, тоже не решаясь поверить. — Князь, как же это?..
Князь Мазовецкий дернулся последний раз и перестал быть князем Мазовецким. Жанна смотрела, не понимая, что перед ней труп. Наконец она сообразила, с трудом расстегнула пряжки нащечников, стащила с головы каску и перекрестилась. Эльвира помогла ей встать.
Пальцем руки в перчатке Жанна сняла слезы и подняла голову. Надо было быть королевой.
— Кто поведет улан? — спросила она по-французски.
— Я, Ваше Величество, — выступил вперед седоусый суровый офицер. — Князь распорядился об этом загодя, точно знал…
— А, помню. — Жанна коснулась плеча офицера. — Вы — Войцеховский? — Тот поклонился. — Месье… нет, не так… пан Войцеховский! Ведите улан! Отомстите за князя!
Войцеховский поцеловал ей руку и скомандовал что-то уланам. Те, выхватив палаши, трижды прокричали vivat, затем выровняли строй и рысью двинулись догонять ушедшую вперед пехоту. Жанна посмотрела на то место, где лежал князь. Его уже унесли. Осталась только примятая трава и несколько пятен крови.
— Туда, — сказала она, указывая на Аросские люнеты.
Атака мушкетеров была настолько неожиданна, что лигеры, удирая с люнетов, не успели заклепать пушки. Все они достались мушкетерам в целости. Когда Жанна въехала по фашинному мосту на вал центрального фаса, подоспевшие телогреи уже разворачивали пушки в сторону второй позиции лигеров. Оттуда отчаянно стреляли. В грохоте пальбы слух ее выделил какие-то странные звуки, короткие и злобные то ли свисты, то ли шипы. И сейчас же что-то вскользь ударило ее по шлему, так что в голове зазвенело. Эльвира и Анхела заставили ее спешиться, свели вниз, в траншею. Жанна показала жестами, чтобы сняли шлем, и спросила, тряся головой: