— Что это такое было?
— Стрелы, — ответила бледная Эльвира почти без голоса.
Жанна, присев на брошенный барабан, рассматривала яркую царапину на шлеме. Тонкий чеканный рисунок был словно перечеркнут. «И ведь стреляли издалека… Стрела, конечно, железная, как тогда… Берегитесь арбалета…»
— Ваше Величество, связной от маршала…
Маршал доносил, что на центральной позиции контратака лигеров отбита с большим для них уроном. Гвардия и кирасиры подошли вплотную к редуту Принцепса и взяли его в клещи. На левом фланге лигеры также потеснены. Что же до правого фланга…
— Это здесь, где я сижу? — перебила Жанна. — Доложите маршалу, что мы взяли Аросские люнеты… Который час, Анхела?
Анхела вынула золотую луковицу и показала Жанне.
— О, уже час пополудни! — воскликнула Жанна. — Скачите к маршалу, мой друг, — сказала она офицеру, — пусть он даст войскам передышку.
Битва приутихла. Солнце светило сквозь дым, багровое, как будто тоже израненное. С поля доносились слабые звуки рожков, извещающих о перемирии. Стороны подбирали своих раненых.
Жанна вернулась к себе и прежде всего велела раздеть себя и облить водой. Она долго, с наслаждением, умывалась и фыркала, как заправский солдат, а потом, не вытираясь, нагишом повалилась в постель. Раскидав руки и ноги, прикрыв глаза, она блаженствовала в нагретой солнцем палатке.
Эльвира, тоже с мокрыми волосами, в мокрой рубашке, сидела у стола и аппетитно ела.
Внезапно Жанна поежилась, точно ей стало холодно, и с трудом произнесла:
— Что у нас там… вышло… а?
— Где это? — спросила Эльвира.
— Ах, Боже мой, там… на центральном холме… Когда ты не пускала меня…
— Ты меня ударила, — ровным голосом сказала Эльвира.
— Как это вышло? — прошептала Жанна, собираясь в комочек и закрывая лицо руками.
— Я держала твой повод, и ты ударила меня хлыстом по руке… Жанета, это было совсем не больно. Я же была в перчатках…
— Иди сюда, дай мне твою руку… — Жанна прижала к своему лицу руку Эльвиры и стала целовать ее. — Прости, прости меня…
— Жанета, какие глупости, перестань… Будь королевой…
— Эльвира… — Жанна все еще не открывала глаз. — Иногда мне кажется, что я уже слишком стала королевой…
— Жанна, сердечко мое, но ты ведь и есть королева… А я всегда, всегда с тобой… Ну, перестань плакать и поешь…
— Не хочу. Я устала… Странно даже, сильнее, чем тогда, на охоте… У меня все болит…
— Жанна, заставь себя… Ведь ты же опять помчишься туда, когда все начнется снова… Нельзя же так…
Жанна вздохнула.
— Что там на столе? Всякое мясо? Брр…
— Не только мясо, — сказала Эльвира. — Есть и апельсины.
— Что же ты молчишь! — Жанна даже привстала. — Это же итальянские, от него! Дай мне один… нет, два!
Эльвира очистила апельсины и подала Жанне на тарелке.
— А где Анхела? — спросила Жанна.
— Она дежурит снаружи.
— Вот еще вздор. Пусть идет сюда и поест вместе с тобой. Мало у нас, что ли, адъютантов?
Эльвира позвала Анхелу, помогла ей снять доспехи и повела умываться. Жанна прислушивалась к плеску воды, умиротворенно посасывая апельсин. Анхела вернулась свежая, в свежей рубашке.
— Продолжим обед, — сказала Жанна. — Садитесь, Анхела. Эльвира, дай мне еще апельсин… пожалуй, я согласна и на цыпленочка.
Снаружи раздался знакомый грохот.
— Сражение возобновилось… — прошептала Жанна. — Ну и пусть… Надеюсь, его не проиграют без нас… Не спешите, мои милые.
Она сама подавала пример, неторопливо обгрызая цыплячьи косточки. Грохот боя, казалось, не занимал ее совершенно. Эльвира и Анхела тем не менее быстро закончили свой обед и привели себя в порядок.
— Ваше Величество! — крикнул снаружи дежурный адъютант. — К вам герцог Лива!
— Прикройте меня, — сказала Жанна.
Блистательный герцог Лива ворвался в королевскую палатку, точно вызолоченное пушечное ядро. Видно было, что у него сообщение первейшей важности и срочности. Однако, увидев государыню, прикрытую простыней и голыми до плеч руками кушающую цыпленка, македонский Ахиллес ловко поклонился и замер: он был прежде всего придворный, а уж потом военный.
— Что вы скажете, герцог? — осведомилась королева.