Рэ замер. Он должен был убрать собственную ладонь, но так хотелось подтвердить эту слабую, сомнительную победу.
— Поймать эльфа в лесу, — не отступив, промолвил Мастер, — может только эльф.
— Вы ведь не эльф, — хрипловато отметил Рэ. — По крайней мере, не должны им быть.
— Именно, — кивнул он, стряхнув ученические пальцы со своей покрытой шрамами руки. — Что ж, — он усмехнулся. — Победа, — он прищурился, и, когда Рэ не проронил ни слова, добавил: — Ты больше не будешь без пары.
— Простите, что?
— Завтра, после ужина, — Мастер пожал плечами. — Нам пора.
Что-то было не так.
Рэ хотелось спросить, зачем Мастеру всё это сдалось, зачем ему такой нерадивый ученик, зачем — ученик вообще. Но он не осмелился. Что-то определённо смущало; он смотрел в глаза преподавателю и задавался вопросом, что именно. Мастер не отвечал — потому что, в первую очередь, не мог знать, не мог предполагать его глупого, бездумного беспокойства. Но… Что же?
— Зачем? — наконец-то переспросил Рэ. — Зачем я вам нужен?
Мастер не ответил. Только равнодушно пожал плечами, раскручивая вокруг себя водоворот заклинания.
Рэ содрогнулся.
Эльфа в лесу может поймать только эльф.
Сегодня я для вас — эльф.
Парень непроизвольно сжал ладонь в кулак, всё ещё вспоминая о тёплой, чуть сухой коже Мастера.
К горлу подкатила дурнота, когда он посмотрел на его руки — покрытые сотнями, даже, наверное, тысячами шрамов.
Наощупь кожа казалась такой гладкой, как и его собственная. Без единого изъяна.
Словно у эльфа.
Глава шестая
Год 117 правления Каены Первой
Люди, наверное, полагали, что быть придворной дамой — это ходить в прекрасных нарядах, улыбаться королю и королеве и купаться в злате. Шэрра сама думала так о старых временах. О том времени, когда ещё не было в их стране Каены. Когда Вечные стояли на страже угасающего постепенно общества и пытались даровать ему остатки счастья. Пусть умирать от старости эльфийскому народу грозило слишком скоро, но у них был шанс прожить отмеренный век счастливо.
До той поры, как вместе с Туманами, вместе с Тварями пришла она.
Теперь никто не ходил в красивых платьях, кроме Её Величества. И никто не хотел; но Шэрра с удовольствием бы променяла всё то, что ей дали, на спокойствие в родной деревушке. На привычную бедность.
Королева Каена не была жадной. Она позволила облачиться в привычно траурный, но такой красивый наряд, довольно осмотрела шелка, что обвивали тонкий стан девушки. Она поделилась своим одеянием, и Шэрра чувствовала запах крови, что витал теперь за нею облаком.
Но, впрочем, не в том беда, что Каена оставила на своей одежде чужую жизнь. Не в том даже, что приходилось омывать утром алтарь. Не в том, что каждое утро вот уж две недели она приходила в одно и то же время, чтобы зажечь в кромешной тьме свечу и полить кровью мёртвого руны, а потом смыть всё это водой с ароматом златого дерева.
Шэрра чувствовала, что всё это проникает в неё. Отравляет собственную сущность, выдирает сердце из груди и отчаянно пытается лишить остатка чувств. Чувств, которых в ней и так прежде было, наверное, не так и много. У слишком чувствительных не остаётся жизни. А она всё ещё дышала, пусть лишь благодаря Роларэну.
Каждое утро стража молча уносила зеленоглазого черноволосого мужчину из покоев Каены.
Каждое утро Шэрра провожала покойника взглядом и всматривалась в черты его лица, чтобы понять вновь, что это не Вечный. Выдохнуть, успокоиться и отправиться на поклон к королеве.
Каждое утро она чувствовала, как ещё на несколько часов отступает время её смерти. Как поддаётся натиску жизнелюбия.
Сегодня всё повторилось. Разве что глаза были карими, и волосы скорее шоколадного оттенка, но от того эльф не стал другим. Те же перерезанные запястья. Тот же след поцелуя на губах. Последнего, смертельного поцелуя.
Та же королева, что ждала её в покоях.
— Ваше Величество, — Шэрра опустилась в почтительном реверансе.
Королева встала. Сегодня она была не в чёрном; горничные уже успели принести новое прекрасное платье цвета Златых Деревьев по осени. Она сверкала этим медно-золотистым оттенком, такая тонкая, такая соблазнительная…
Атлас стекал по коже, будто бы вода. Глубокий вырез, длинный разрез на бедре — королева желала жертвы большей, чем кто-то один.
Не Вечного.
Да и на него вряд ли подействовало бы.
Она ждала силы и крови.
— О, Шэрра, — улыбнулась мягко Каена. — Рада, что ты никогда не опаздываешь. У моей предыдущей придворной дамы была такая плохая привычка… — она ступила к ней, мягко, будто бы льнула по полу. Эльфийка заставила держаться ровно, лишь немного покаянно склонив голову. Так хотела королева — кто она такая, чтобы ей перечить? — Всё как обычно. И зайдёшь ко мне вечером. Не сегодня, — она улыбнулась. — Завтра.
— Как прикажете, Ваше Величество.
Каена ничего не ответила. Она прошла мимо, так тихо, будто бы та кошка. Рыча, проскользнула на мягких лапах Равенна. На её морде тоже виднелись следы крови, но Шэрра сделала вид, что не заметила. Сегодня у эльфа раны, наверное, были сильнее, иначе бы его не укрыли иллюзией. Сегодня им позавтракала ещё и Тварь Туманная.
Равенне предлагали каждого. Она, однако, никогда не ела никого, кто был похож на Роларэна. И Шэрра знала — предлагали ещё живых, когда Её Величество отпивала кровь с его запястья, а он ещё дышал и испуганно смотрел на огромную Тварь, пусть далеко не настолько опасную, как её кровавая хозяйка.
Лучше было умереть в руках женщины от раны кинжалом, чем погибнуть в зубах чудища. По крайней мере, первых могли похоронить достойно.
Крови было много. Шэрра, не беспокоясь о платье — всё равно кровь на нём была незаметна, — взяла в руки губку. И кувшины с водой уже стояли рядом — их приносили в опочивальню к королеве слуги.
Она говорила, что это должна делать придворная дама.
Почему?
Потому что не хочет, дабы эльфийскую кровь смел тронуть кто-то из тех, кому Её Величество ни капельки не доверяла.
Шэрра тяжело вздохнула. Она сжала в руках губку и провела ею первый раз по каменной поверхности алтаря. Засияли едва видимые руны. Она старалась не думать о том, что должна будет сделать после, не вспоминать, что после кровью нанесёт тонким слоем на магические знаки свежую ещё кровь.
Вода растекалась красными разводами. От дурного запаха можно было сойти с ума, но вскоре от него не останется и следа. Ровно до следующей ночи.
Шэрра видела, как из-под красной плёнки прорывается камень. Как свободно дышит алтарь, избавляемый от чуждой, надоевшей ему жертвы.
Стало на градус холоднее. Но девушка не содрогнулась — от одной мысли о том, что здесь на самом деле происходило, её буквально бросало в жар.
Она наконец-то сполоснула водой камень, а после шагнула к высокой чаше, подобной на бокал для великана. Особое вино, самое страшное на свете.
Кровь эльфов плохо сворачивалась. Это человеческая сгустками застывала практически сразу; Шэрра видела, как однажды здесь убили человека. Но у эльфов кровь была легче, нежнее, и аромат не так бил в нос. А ещё — она не застывала довольно долго. К тому же, королева Каена знала заклинания, что сохраняли её свежей — этой капли в море было достаточно для того, чтобы подарить рунам новый день насыщения.
Шэрра зажмурилась. Она знала, что не имеет права отказать королеве, потому что иначе станет следующей на этом столе. Или, может быть, в пыточных, или просто окажется на кострище… У неё нет Златого Дерева, ни у кого его нет, кроме Вечных, но, возможно, королева Каена сумеет придумать ещё более извращённое наказание.
Она способна.
В этом-то как раз Шэрра ни на миг не сомневалась.
Она задержала дыхание, пытаясь успокоить собственное дикое сердцебиение, после взяла наконец-то в руки кисть, тонкую, мягкую и нежную, макнула её в кровь и вырисовала первую руну по нанесённому на камень контуру.
Магические символы, один за другим, загорались, принимая жертву. Они вспыхивали всё ярче и ярче, пока Шэрра заканчивала узор, и крови оставалось на самом дне. Она доводила последний вихрь буквы, когда наконец-то не осталось ни единого следа в чаше. Её Величество умела рассчитать, оставить ровно столько, сколько понадобится для этого громадного стола с надписями.
И ей всегда нравилось, что у Шэрры получалось сделать всё ровно, не увеличив, не уменьшив необходимое количество крови на символах. Она проверяла, светится ли стол, каждый раз. Каждый раз оставалась довольна результатом.