Дни и недели они ехали по лесам и болотам, холодным морским побережьям и вересковым пустошам. Ланселот следовал за Элейной, как верный пес. Он охотился для нее и поражал врагов и разгонял непутевую чернь на дорогах. Ночами стерег сон дамы и позволял себе лишь недолгий отдых после рассвета. Днем поддерживал под руку, помогая переправляться через ручьи и скалы. Дама же претерпевала все неудобства пути со стойкостью, достойной иных рыцарей. И была она столь прекрасна, сколь и немногословна — порой за день и десяток слов не покидал ее уст.
Наконец, им случилось добраться до некого озера. На дальнем его берегу возвышались в тумане холмы, зеленые и таинственные, у ближнего — качалась на волнах дивная лодка, запряженная лебедями. До сих пор не встречалось рыцарю такой чистой, прозрачной и радостной взгляду воды.
Завидев лодку, Элейна обрадовалась — путь ее завершался. Она спросила, чем может отблагодарить славного рыцаря? Ланселот же ответил, что не смеет принять награду, поскольку не совершил ничего, достойного благодарности. Что ж, — сказала Элейна, — дам тебе то, о чем не просил. И коснулась ладонью чела юноши.
В тот же миг пред взором Ланселота предстало их путешествие, но очами влюбленного. Драгоценный глоток дыхания, мимолетное переплетение пальцев, одежды, пахнущие жасмином, объятия под дождем — когда их застиг ливень, рыцарь укрыл даму своим плащом и не дал ей промокнуть… Влюбленный пал на колени, желая приникнуть губами к руке Элейны. Королева Севера улыбнулась ему, дотронулась до алчущих губ — и видение тотчас исчезло. Затем поцеловала рыцаря на прощание и повелела:
— Если желаешь счастья себе и той, которой подаришь сердце, — ступай и не оборачивайся.
Ланселот же случайно уронил взор на воды озера и, не увидев отражения лодки, понял, что путешествовал с феей…
Птичий гомон спугнул нежное воспоминание. В окрестностях замка гнездилось немало сов. Ланселот повернулся на бок и плотнее закутался в колючее покрывало. Трогаться в путь предстояло завтра, после утренней трапезы, а до рассвета осталось не более трех часов. По крайней мере, он знал, куда ехать. В холмы Уэльса.
Сон настиг его быстро, но был беспокоен и странен. Ночь. Гроза. Мокрый лес, в кронах гуляет ветер. Белая тень впереди. Он верхом, он гонится за оленем. Зверь мечется, скачет через овраги и замшелые бревна. Он пускает коня след в след, но не может догнать. Пот застит глаза, сердце бьется, как рыба в сети. Впереди скалы. Олень мчится вверх по уступам, еще миг — и его не поймать, а конь боится острых камней. Но зверя надо настигнуть! Он спешивается, поднимается вверх по склону. Хлещет дождь, молнии бьют все чаще. Ноги скользят, тело ломит от напряжения, но до цели подать рукой. Олень замер над пропастью, он испуган. Прыжок с тропы — на спину непокорной добыче. Вывернуть рога, сжать гибкую шею, повалить зверя! И вдруг — вместо жесткой шерсти под руками горячая кожа. Он обнимает женщину. У самых губ — нежный висок с темной изюминкой родинки. Смотрят в упор, не видя, глаза цвета старого серебра… Королева моя… И тут же с неба бьет молния прямо в вершину скалы. Сон прошел.
Ланселот улыбнулся, не открывая глаз. Тело было светлым и легким, губы — сладкими. Пахло розовым маслом. Прижимаясь щекою к его плечу, рядом лежала женщина. Любимая. Гвиневра… Гвиневра?!!! Боже мой! Ланселоту показалось, что он летит в пропасть без дна.
Рассвет за окном померк, тело отказалось повиноваться. И ничего не изменишь. Он, рыцарь без страха и упрека, погубил свою душу и душу любимой. Мгновения капали стылой водой на темя… Женщина шевельнулась.
Пересиливая себя, он медленно повернул голову. Волосы — пшеничные, а не пепельные. Губы — темные. Глаза — искристо-голубые. Кажется, он встречал эту девушку в свите Гвиневры. Ланселот приподнялся на локте, вглядываясь в испуганное лицо.
— Зачем?
Девушка съежилась под покрывалом.
— Кто ты?
Губы девушки дрогнули.
— Что дурного я сделал тебе?
Девушка выскользнула из постели:
— Добрый сэр, я люблю вас! — и взмолилась поспешно, — На турнире в честь свадьбы моей госпожи вы похитили мое сердце. Целый год я смотрела вам вслед, но и взгляда в ответ не дождалась. Вы опять уезжаете, добрый сэр, бог весть, когда вернетесь и вернетесь ли вообще! А теперь я рожу вам дитя. И всю жизнь буду счастлива.
— Ты опозорила и себя и меня.
— Я люблю вас. Прощайте! — девушка подхватила накидку с пола и метнулась за дверь.
Горсточкой листьев прошелестели шаги в пустом коридоре, скрипнул замок… Тишина.