— Не смею занимать чужое место, — четко возразила я.
Я ясно понимала, что все предложения со словами «не хочу» и «не буду» играют против меня. Фойртелерн пытается выставить меня капризным ребенком, а значит придется идти напрямую, но при этом оставаться в рамках формальной вежливости. Придется говорить грубо и доходчиво, не пытаясь сгладить углы. Ничего, если кого-то оскорблю, меня не затруднит искренне извиниться. После завершения всего этого безумия.
— Именно поэтому мы и настояли на внеочередном сборе Комиссии Трех Рас, — вновь заговорил ректор. — Юная госпожа Лаган настаивает на том, что ощущает себя человеком.
— Это бред! — взорвался кто-то из комиссии.
— Почему же? — живо возразила ему немолодая женщина. — Полукровки, рожденные от союза человека и оборотня, имеют право выбирать, кем им быть.
— Потому что там все ясно, — возразил все тот же «взрывной» мужчина. — Если ребенок не слышит Зов Луны, то кто же он, если не человек?
— Если я не способна распахнуть крылья навстречу Небу, — громко и жестко произнесла я, — то кто же я, если не человек?
— Не играйте словами, юная госпожа Лаган, — жестко оборвал меня Фойртелерн. — Или вы хотите сказать, что несчастные чистокровные драконы, рожденные без возможности обрести второй облик — тоже люди?
«Если они того хотят», подумала я, но вместо этого сказала совершенно другое:
— Этот вопрос вне моей компетенции, господин Фойртелерн. Я не посягаю на сложившиеся традиции драконов.
— Тогда что же вы…
— Я — человек, — мой голос прозвучал как удар хлыста.
И больше я не произнесла ни слова. Никаких «потому что», никаких «я чувствую», иными словами — никаких вредных подробностей.
— Комиссия Трех Рас просит открыть доступ в зал приемной комиссии для четы Лаган и их наследника, — проронил Фойртелерн.
— Я даю это разрешение сроком на три часа, — сдержанно ответил стоящий за моей спиной ректор.
А потом он пошевелился и я, со своим обострившимся слухом, четко опознала шорох ткани и поскрипывание кожи. Он что, устроился в кресле и наслаждается спектаклем?!
Фойртелерн тем временем создал крохотного ало-зеленого дракончика и отправил эту полупрозрачную иллюзию вверх.
«Магический ватсапп?», хихикнула я про себя. А после подумала, что это скорее пейджер.
Скользнув взглядом по столу, я заметила то, что ускользнуло от моего внимания в самом начале.
На столе раскинулась часть истории Тройственной империи. Драконы парили в небесах и заливали огнем земли, люди посылали в небеса стрелы и заклятья, а… А может и не только люди — вряд ли оборотни в такой войне дрались лишь при помощи когтей и клыков.
«Тем более, если вспомнить господина Васси. Много ли толку от такого второго облика? Если только где-то что-то подслушать, подсмотреть, а потом вернуться домой и мурчать у камина», подумала я.
Вновь подняв взгляд наверх, на Комиссию, я увидела, что они надули над собой огромный, один на всех, мыльный пузырь. И теперь самозабвенно орут друг на друга.
— Мир так хрупок, — сказал ректор.
— И ради него я должна…
— Нет, — хмыкнул он. — Спасение падающего с небес дракона лишь в нем самом. Расправь крылья и лети, или упади вниз и разбейся о камни.
— Иными словами, если такие как я хотят быть чем-то большим чем… Чем-то большим, чем просто знающие свое место полукровки, то они сами должны бить лапками?
— Именно так, — со смешком согласился ректор. — Именно так. Лично я против того, как вашу силу используют семьи. И многие иные семьи уже отошли от этого старого обычая.
— А многие не отошли, — продолжила я за него. — И каков процент?
— Ты хочешь свободы для себя или стать знаменем новой войны? — вопросом на вопрос ответил ректор.
— Я не хочу войны, — открестилась я. — Что за глупость? Как возможность учиться для одной человеческой девушки может развязать войну.
— Эта человеческая девушка фонит такой мощной драконьей магией, что будь ты лет пять моложе, я бы поспорил, что твой дракон еще может пробудиться.
— Ага, и тогда я стану слабой ни к чему не способной колдуньей, но зато с крыльями, — скептически скривилась я. — Нет уж, спасибо.
Судя по звуку, ректор поперхнулся воздухом. А после осторожно произнес:
— Так ты что, и правда человек?
Круто развернувшись, я сердито выпалила:
— А что я пытаюсь доказать?!
— Что у тебя есть запал, чтобы избежать предначертанной судьбы, — пожал плечами ректор.
И да, он действительно сидел. Он сидел так, чтобы становилось ясно — каким бы высоким ни был стол-трибуна, он, ректор, чувствует себя максимально комфортно! И никакая Комиссия его не смущает.