Скрутив умасленные волосы в бублик, она набрала чистой, питьевой воды, оделась и вернулась к себе. Перелив добытое в маленький старенький чайник, прищелкнула пальцами, заставляя воду вскипеть. Из холщового мешочка в чистый термос были пересыпаны последние травы. Через минуту по комнате поплыл медовый аромат.
Заправив постель, Маргарет устроилась на подоконнике. Ждать, пока отвар наберет вкус и силу, и бессмысленно смотреть на звезды.
Мора Дивир… Таинственная женщина из прошлого. Что она знает о фамилии Саддэн? Что она хочет от Маргарет-Гарри? И зачем вообще заговорила с ней? И где она была, когда мама искала помощи и поддержки?
Неприятные мысли согнали Маргарет с подоконника. Не в силах спокойно сидеть, она несколько раз прошлась по спальне. Может ли так быть, что мама не смогла связаться с морой Дивир? Но как — ведь та сама сказала, что стала старшей фрейлиной в юном возрасте. Значит, она не захотела помочь? И сейчас этого стыдится? Хочет замолить проступок?
Налив себе медовый отвар, Маргарет вернулась на подоконник. Что толку гадать? Только лишние морщины на лице появятся.
«Я знаю о своем прошлом и прошлом своей семьи. Мне уже нечего бояться. И я имею право называть себя Маргарет Саддэн. Этого достаточно, — постановила Маргарет. — Но если я узнаю, благодаря кому прервался мой род… я решу это быстро, тихо и не привлекая внимания».
Та ночь отложилась в ее памяти смесью страха и боли. Зарево пожара, уверенный голос отца, отдающего приказы. Плач матери и тряска старой кареты без гербов. Им удалось уйти. А отцу — нет.
— Богини ради! Прекрати, прекрати об этом думать! — взвыла Саддэн, ненавидя сама себя. — Что без толку гонять мысли!
Вытащив учебники, Маргарет перечитала подготовленные эссе, убедилась, что проклятье пропало, и едва не пропустила колокол, собирающий студентов на завтрак.
После завтрака она спустилась к наставнику Тормену. В расписании артефакторов было «окно», которое, увы, не совпадало с менталистикой. А дополнительными парами по теории запретной магии она не интересовалась.
— Наставник?
— Проходи, проходи. Я уже соскучился. У меня, видишь, — бестолочи.
«Бестолочи» было сказано с такой любовью и гордостью, что это прочувствовали даже старательно трудящиеся студенты.
— Что натворили?
— А любови крутили весь год. А тут лето. Ты же знаешь, наша академия по особому графику работает, выпуск по зиме. Вот только на последнее полугодие хвостатых прогульщиков не берут. А ведь талантливые. — Старик вздохнул и открыл дверь в личный кабинет. — Сделай чай. Можешь, так и быть, магию применить. У тебя же «окно»?
Маргарет кивнула и подошла к камину. Там, как и всегда, на крюке висел пузатый чайник. Она разворошила угли, забросила в воду травы и сушеные ягоды и прищелкнула пальцами, заставляя воду кипеть.
— Что расскажешь старику? Подружки твои говорят — загордилась и носу в мастерскую не кажешь.
— Подружки? — тихо хмыкнула Маргарет. — А они у меня были? Нет, хитрые воровки, копировавшие страницы из рабочей тетради, — были. А подружки? Я таких не видела. Мы вас с днем рождения поздравили, и все, на этом наше общение закончилось.
— Копирование им не помогло, — напомнил наставник. — А без друзей тяжело.
— А доверять им теперь как?
Наставник Тормен только вздохнул, погладил бороду и проворчал:
— Понимаю я, но сердце неспокойно.
— Спасибо, — серьезно ответила Маргарет. — Я не сломалась только благодаря вам. И вашему подарку.
— Ничего не знаю, — хитро заулыбался старик. — Я ничего не дарил.
Маргарет засмеялась и сняла чайник с крюка.
— Траво-ягодный взвар готов, можно пить.
— Ты слишком прислушиваешься к мнению Таланьи. У меня сердце как у молодого парня!
— Именно поэтому вы в кузне проводите все выходные, а в понедельник не можете сами к заместителю ректора подняться, — покивала Маргарет. — Мы с теткой Таланьей не хотим вкушать яблоки на ваших похоронах.
— Кушайте вишню, кто ж не дает-то? — обиделся старик. — Я кофею хочу. Кофею! Я работаю и имею право!
— Так пейте, но без меня. Мое сердце вам не жаль? — сменила подход Маргарет. — Щемит что-то, а вы — кофею, кофею…
— Хитришь, — улыбнулся старик. — Ну и ладно, без тебя попью.