Все выходные я просидела за дневниками. И начала подозревать, что это не просто старые жизнеописания! Когда я в первый раз встретилась с подробным перечислением золотых чешуек на левой драконьей лапе, то только посмеялась и больше не обращала на это внимания. Ведь… Ну все мы разные и для кого-то эти самые чешуйки, уложенные под определенным углом и отполированные движениями справа налево и никак не наоборот, важны.
Однако же подобное описание встретилось в следующем дневнике. Там, правда, это были морские камешки, привезенные с курортного городка Тириаллис. Сейчас, правда, вместо этого курорта гиблое место, пропитанное эманациями смерти многих тысяч разумных. Шрамы древней войны не оставляют нас и по сей день. И служат хорошим таким напоминанием, почему люди, драконы и оборотни должны жить мирно, дружно и троевластно.
В общем, обнаружив все это, я позвала Лин и мы с ней вместе просто пролистали дневники, в поисках таких вот гипертрофированных описаний. И разделили все на две стопки — побольше и поменьше. В стопке побольше были просто обычные мемуары: балы, прекрасные девушки или пылкие ухажеры. Так-то неплохая замена развлекательному чтиву. Особенно учитывая, что сейчас мы знаем, кто на ком в итоге женился и от этого становится еще смешнее. Ведь не стоит забывать, что это дневники Орвалонов — драконов, способных скрыть себя от любого взгляда.
— Здесь есть про одного из Кауленов, — хихикнула вдруг Лин.
Это было уже утром первого учебного дня и я, проспавшая, судорожно собиралась, пока подруга пила чай и похихикивала над старыми тайнами.
— Да? И что он сделал?
— Отловил твою пра-пра-прабабушку, затащил на балкон и долго и вдумчиво объяснял, что Орвалоны не могут скрыть от него свои мысли. И что если она использует какой-то противоестественный артефакт или еще что-то подобное, то он донесет на нее ее супругу, ведь все знают, что жена главы рода Орвалон в тягости. На что твоя пра-пра-прабабушка сообщила, цитирую: «Вредному, неприятному и шумнодышащему мерзавцу, что никакой тайны нет и она просто умеет не думать».
Я тихо рассмеялась:
— Госпожа Миллиорра оставила в семье Орвалон очень-очень заметный след. Она была из младшей ветви и тоже владела родовой силой. Не такой мощной, как у основной ветви, но все же.
— И ее мысли никто не мог прочитать, — Лин выразительно пошевелила бровью, — только вот в ее дневнике нет описания того, как это сделать.
— Это я уже сделала, — грустно улыбнулась я. — Беременность. Сейчас в моем теле две души, и родовой талант Орвалонов укрывает меня от всех. Мне напротив приходится прилагать некоторые усилия, чтобы профессора меня замечали.
— А я? А Вер-Тарна?
— Вы свои, — я пожала плечами, — это сложно объяснить. Но… В общем-то это такой механизм выживания. В каком-то смысле я защищена от врагов — они просто пройдут мимо.
— Если не узнают о твоем положении, — вздохнула Лин и встала, — идем? Пора сдавать дипломы на первичную проверку.
— У меня все готово, — улыбнулась я. — А ты?
Лин уклончиво пожала плечами:
— В своем старом варианте я поймала несколько бранных слов — я пользовалась аудио-пером. Надеюсь, что мне все удалось вычистить, прежде чем скопировать с черновика в чистовик.
Покивав, я вышла из комнаты и, дождавшись Лин, направилась к учебным аудиториям. Завтрак нам сегодня заменило сухое печенье, что не очень хорошо, но здоровый сон важнее.
И, уже сдав дипломы, я с ужасом вспомнила, как в прошлом году старшекурсники делились полезными советами — если случайно залил чернилами лист с важной информацией, просто иголкой вытяни кляксу в тонкую линию, а после скопируй на новый лист. Академические чары настроены так, чтобы не позволить студентам слишком сильно облегчить себе жизнь и потому, со старого листа на новый скопируется абсолютно все, кроме линий. Это чтобы студенты переписывали набело от руки, а не магией.
— Лин, — я подергала подругу за рукав, — я тут вспомнила кое-что.
— Кое-что?
— Знаешь, как спасти лист, на который упала пара чернильных клякс? — тихо спросила я.
Подруга нахмурилась, а после побледнела и прикусила губу. Подышав на счет, она повернулась ко мне и неуверенно произнесла:
— Ну, не выгонят же? У нас тут пара недель учебы, практика и защита.
Я только плечами пожала и честно сказала:
— Боюсь, все зависит от поэтичности твоих ругательств.
— О, меня папа учил. Он когда по вечерам за документы садился, — Лин закатила глаза, — такие напевы разносились.