Собрав все дипломы, профессор строго взглянула поверх склоненных студенческих голов и четко произнесла:
— Все ваши работы пройдут строжайшую проверку. Это вы, впрочем, и сами знаете. Однако же я с гордостью могу сообщить, что в этом году проверять будут не особо доверенные преподаватели, а специальная комиссия! Это выдающиеся люди, драконы и оборотни. Все они были страшно огорчены небольшим скандалом, чье эхо коснулось определенных кругов Берсабы… Мда. Так что, если ваша работа действительно хороша, то… Студентка Анндра, вам плохо?
Лин, застонавшая и уронившая голову на руки, тут же выпрямилась и засияла улыбкой:
— Нет-нет, все прекрасно! Просто пара помарок…
Я сочувственно вздохнула и честно сказала:
— Скорее всего в этот совет и господин Орвалон пролез, так что вряд ли получится скрыть твои, м-м-м, помарки.
Подруга только отмахнулась:
— Да ну, не страшно. Не первый раз опозорюсь, папа не удивится. Тем более, что пару-тройку выражений использует только он и его советник.
— Речевой оборот с конем и вошью? — заинтересовалась я.
— Ага, — уныло отозвалась Лин.
Все-таки ей эта ситуация не безразлична…
Мрачно вздохнув, я посетовала на то, что не догадалась поменяться с подругой чистовыми черновиками ради перепров… Стоп! Это же еще не чистовой сбор!
— Черновик, — выразительно произнесла я.
— А?
— Мы не будем скрывать магией, мы зачирикаем чернилами, — я выразительно дернула бровью. — А кто уж что сквозь почеркушки различит — сам себе злобный кас.
Подруга просияла и шепнула:
— Обожаю твою магию! Профессор по-любому сама все это не потащит — у нее с левитацией плохо. Будет ждать своего аспиранта, а тот лентяй и вечно опаздывает. Мы все успеем!
С трудом дождавшись сигнала к окончанию занятия — профессор долго и вдохновенно вещала о величайшем шансе, выпавшем на нашу долю — мы выскользнули с основным потоком, чтобы позднее, невидимыми, вернуться назад и спрятаться за кафедрой.
Как Лин и предположила, профессор заперла дверь и принялась ждать своего балбеса-аспиранта. Не представляю, если честно, почему его еще никто не выкинул из Академии! Но в данном случае нам это на руку.
Профессор присела на подоконник и, прислонившись к стеклу плечом и лбом, принялась рассматривать парк. Лин же, довольно улыбаясь, выцепила свой диплом и принялась пачкать его чернилами. Я же просто уселась на пол и терпеливо ждала. Если начну помогать, то скорее все испорчу — под столом особо-то и не развернуться.
Тихий треск взломанного дверного заклятья и в комнату вошел самый известный лентяй академии.
«Кобель», одними губами артикулировала Лин.
И это была истинная правда. Не представляю, когда он успевал учиться и выполнять прочие свои обяз…
— Так вот оно что, — едва слышно выдохнула Лин.
Нам было не очень хорошо видно, но томный вздох и недовольное:
— Тебя опять видели с очередной девицей.
— Ты же не хочешь признавать наши отношения, вот мне и приходится лгать. Это только ради тебя.
Лин округлила глаза и я, пока она не успела высказаться, прикрыла ей ладонью рот. И прошипела на ухо:
— Не наше дело. По меньшей мере, не в данный момент.
Гневно сопя, Лин продолжила скрывать под чернильным слоем ругательства, а я, нехорошо улыбаясь, послала в голую спину аспиранта одно небольшое заклятье. В пылу, гм, забот, он его не заметит. А значит следующие сутки будет говорить только правду и ничего кроме правды. Потому что манипулировать влюбленной женщиной последнее дело.
— Поползли? — едва слышно спросила Лин, когда звуки стали совсем уж непристойными.
— Дверь нас выдаст, — вздохнула я и добавила, — как им не страшно делать это у окна? Все ведь увидеть могут.
Как оказалось, этот вопрос дошел и до затуманенной страстью головы профессорши и она шепнула своему аспиранту:
— Мы должны отойти от окна, я совсем обнажена. Ах, прекрати, там могут быть студенты. Ты что, хочешь, чтобы нас увидели?
— Конечно, как иначе я получу свое золото? — развязно выдохнул он.
Я ничего не успела сообразить, как аспирант рыбкой пролетел мимо кафедры. У профессора плохо с левитацией, а не с боёвкой.
— Он труп, — выдавила Лин.
— Мне как-то даже и не жалко, — я пожала плечами.
— Профессора жаль — если она его грохнет, то ее уволят, — глубокомысленно произнесла Лин.
— Если узнают, что мы вносили изменения в черновик после сдачи — нас исключат, — в тон ей ответила я, — но страшно не это. Если профессор узнает, что мы были здесь в момент ее величайшего фиаско…
— Хоронить будет нечего, — мрачно поддакнула Лин.