— Что случилось? — робко спрашивает господин Фридеман.
— Фрау Кессельринг, кажется, однажды уже отказывалась от номера?
— В прошлом году они неожиданно передумали, сделав выбор в пользу гостиницы концерна «Флик»{39}.
— Это тоже могло бы быть решением.
— Как, проспите?
— Сейчас главное, чтобы в нашем отеле не было никаких гауляйтеров, спекулянтов, нажившихся на военных поставках, строителей концентрационных лагерей и бывших нацистских юристов, наподобие государственного секретаря Глобке{40}… Такое нам не по силам.
— У нас почти все номера уже заняты.
— Какой афронт!
— Мы что же, должны теперь их всех выселить?
— Отелю так легко потерять репутацию…
Курт Фридеман давно подмечал, что его начальник вникает во многое и даже читает газету, на время вынимая ее из ящика с ячейками, по которым каждое утро раскладывает новую почту. К кружку любителей карточных игр Оскар Зимер наверняка не присоединится. Впрочем, у начальника в любом случае лучше не выигрывать. Иначе, несмотря на ежевечернюю совместную выпивку, поражение может пробудить в нем враждебные чувства. А Фридеман знает, что отнюдь не относится к числу незаменимых работников. И если он иногда, пусть и в скромных масштабах, позволяет себе пожаловаться на коллег из других смен — Грюнлих опять забыл запереть папку с почтовыми марками… Фройляйн Хельга позавчера пришла на работу со спустившейся петлей на чулке…, — то хотя их репутация в результате несколько блекнет, но от этого сам он отнюдь не начинает блистать.
Фридеман заранее радуется предстоящему покою и приличной пенсии, а потому уже теперь — за десять лет до вожделенной даты — не ходит на службу, как прежде, с самозабвенным энтузиазмом. С господином Зимером дело обстоит по-другому. Тот сам когда-то, в восточной пампе, владел маленьким кафе и потому теперь связывает свою судьбу с процветанием отеля «Брайденбахер хоф»: Мы должны опять войти в число ведущих стран мира. — Проверьте, пожалуйста, достаточно ли у нас карт города. Карты всегда быстро исчезают. Некоторые гости отеля каждый день желают брать новую… Уроженец Ратингера порой удивляется, что при всей нынешней помпезности — зимний сад с буфетной тележкой, ежедневно свежие букеты цветов, двенадцать поваров хлопочут у кастрюль, двое заняты исключительно соусами, не говоря уже о «шеф-поваре» и «помощнике шеф-повара», бельевщицах, барменах и следящих за винным погребом сомелье, — этот отель-люкс все еще каким-то образом окупает себя… И все же, хотя его посещают такие головокружительные мысли, Фридеман остается человеком узкого кругозора. Затраты и доходы, во всех отраслях экономики и областях жизни, вот уже много столетий пребывают в состоянии равновесия. Потому-то многие люди спокойно получают зарплату и надеются, что сведущие специалисты полностью контролируют ситуацию. Если же система все-таки рухнет, то внезапно обеднеют почти все — по крайней мере, ты будешь не единственным, кто претерпевает неприятную ситуацию. И в конце концов обязательно найдется способ начать все сызнова. Хлеб в любом случае можно испечь, да и съедаться он будет под какой-никакой, но крышей. Однако при любой вновь обретенной уверенности нужно помнить о существующих угрозах. Тогда человек не будет слепо скитаться по миру, сохранит должное смирение и осмотрительность…
Отель, однако, процветал. Несмотря на то, что так и не приехала уникальная, можно сказать, делегация хозяйственников из Восточной Германии. Либо эти тридцать господ и дам были арестованы еще дома, за критику собственной «единой» партии{41}, либо их не пропустили через границу из-за подозрения в шпионаже. Эти руководители народных комбинатов (которые, в принципе, не прочь национализировать также и сам отель «Брайденбахер хоф») могли бы — как чувствует служащий рецепции, раскладывая рекламные проспекты, — способствовать дестабилизации атмосферы в чайном салоне. Если к этому прибавить господина Кессельринга с супругой, получилась бы поистине взрывоопасная смесь. Лучше так: либо только фельдмаршальская чета, либо нобелевский лауреат… коммунисты же вообще ни к чему. А самое милое дело, подумал Курт Фридеман, чтобы опять приехал федеральный президент Теодор Хойс{42}… Этот высокопоставленный гость всегда обходителен. Хоть он и глава государства, а все же спросил Элкерса, где тот потерял руку (в Польше, сказал портье, в первый год войны), после чего, выпив два стакана красного, отправился на завтрак по случаю открытия нового рейнского моста: Теперь вам больше не придется возить свою «Львиную горчицу»{43} на лодках…