Мы говорили об этом последние несколько месяцев. Я был более чем готов бросить Оксфорд и поступить в Кембридж — даже если это не самое лучшее место для управления бизнесом и это разозлило бы Джонатана.
Все это не имеет значения. Я уже решил, что мы с Эльзой будем жить вместе в университете. Я не буду заниматься всей этой ерундой на расстоянии.
— Я бросаю Оксфорд, — говорю я ей как ни в чем не бывало.
Мне все равно, что кто-то скажет по этому поводу.
— Досадно. — она надувает губы. — Я подумывала подать туда заявление.
— Ты подумывала?
— Да. Мы с папой поговорили, и я решила вернуться к своей первоначальной мечте.
— Твоей первоначальной мечте?
— Да. Я показывала тебе рисунки, когда была маленькой.
— Строительство домов.
Она отчаянно кивает.
— Я поступлю на факультет по архитектуре в Оксфорде.
— И мы будем вместе жить.
Я знаю, что сжигаю ступеньки, но я должен ударить по железу, пока оно горячее.
Правда в том, что я никогда не смогу насытиться Эльзой. Меня убивает, что я отправляю ее домой каждую вторую ночь.
Я хочу, чтобы она была со мной все это время. Я хочу спать в окружении ее тепла каждую ночь и просыпаться каждое утро перед ее лицом.
Я ожидаю, что она будет бороться и скажет, что она должна подумать.
Мой разум уже полон тысячами способов убедить ее. Я могу сорвать ее заявку на общежитие. Могу обмануть ее, заставив думать, что она сняла дом с соседкой по комнате, а затем удивить ее появлением. Я могу..
Эльза лезет под кровать и достает ведерко с шоколадными конфетами. Она опускается на колени рядом со мной, держа эту штуку, и ее лицо становится ярко-красным.
Ведро шоколада? Какого хрена?
Подождите.
Название пристально смотрит на меня в ответ.
Maltesers.
— Когда я вырасту, я куплю тебе ведро Maltesers.
— Зачем?
— Затем, что папа говорит, что ты должен покупать подарки тому, за кого выйдешь замуж.
— Замуж? — шепчу я.
— Ага! — она усмехается. — Когда я вырасту, я выйду за тебя замуж.
— Я тоже сдержала свое обещание, — шепчет она.
— Это не ты делаешь предложение, а я, —стону я, притягивая ее и дурацкое ведро к себе. — Я собираюсь, блядь, жениться на тебе, Эльза. Ты станешь моей женой. Моей семьей. Моим чертовым домом.
Она несколько раз кивает, в ее глазах блестят слезы.
— Ты тоже станешь моим домом, Эйден. Навечно.
Навечно.
Я прижимаюсь губами к ее рту.
Эльза моя.
Полностью моя.
Так же, как я ее.
Навечно.
В следующий раз я собираюсь обрюхатить ее.
3
Кимберли
21 год
Я просыпаюсь, погружённая в наслаждение.
Буквально.
Мои ноги широко раздвинуты, когда Ксандер пирует на моей киске. Его порочный язык пробегает вверх, а затем проникает в меня.
Я отрываюсь от кровати и хватаю его светлые пряди с силой, которая, должно быть, причиняет боль. Но это его не останавливает.
Он пожирает меня, как голодный хищник, а я его бедная, желанная добыча.
Его большой палец находит мой клитор, и он делает это мастерски, щелкая и кружа. Это безумие, насколько лучше он знает мое тело, чем я. Как он сводит меня с ума самыми простыми прикосновениями.
В тот момент, когда он играется пальцами, мне конец.
Полный и абсолютный конец.
Я выкрикиваю его имя, кончая ему на язык. Мое дыхание становится резким и быстрым, когда он еще раз облизывает мои чувствительные складки.
Когда его лицо появляется у меня между ног, он улыбается так широко, что ямочки образуют глубокие складки на его щеках.
Он высовывает язык и слизывает меня со своих губ, и я не могу сдержать стон.
О, Боже.
Это никогда не устареет.
С тех пор как мы начали жить вместе в колледже три года назад, Ксандер всегда будит меня таким образом или своим членом глубоко внутри меня. В конечном счёте, он всегда будит меня оргазмом и этими озорными ямочками на щеках.
Я пытаюсь разбудить его, обхватив губами его член, но это случается не часто. Во-первых, он всегда встает первым, а во-вторых, ему обычно не нравится, когда я лишаю его «утреннего веселья», как он это называет.
— Доброе утро, красавица.
Он взбирается по моему телу медленными, небрежными поцелуями вверх по животу.
Я прекратила свою истощающую жизнь диету два года назад. Для принятия этого решения потребовалось слишком много времени, поэтому, как только я начала воздерживаться от еды, я решила вести здоровый образ жизни, но не голодать.
Ксандер стал моим личным тренером по бегу, и я, возможно, хотела бы убить его в самом начале за все долгие пробежки, которые мы делали, но потом я начала с нетерпением ждать их. И, ладно, то, как он выглядел в своей спортивной одежде, могло бы немного помочь. Хорошо, очень сильно помочь.
Он просто восхитителен, и все девушки, которые бегают в нашем парке, согласны с этим.
Когда я смотрела на них, он дразнил меня и, трахая меня говорил, что я единственная девушка, которую он видит и когда-либо увидит.
Правда, иногда у меня все еще возникают проблемы с уверенностью в себе, но теперь у меня есть свои механизмы, и я научилась с лёгкостью уходить от них, углубляясь в самоутверждение.
Теперь я могу посмотреть на себя в зеркало и, наконец, улыбнуться. Я могу быть собой и не хотеть стать кем-то другим.
И человек, который сыграл самую важную роль во всем этом, это этот парень, который сейчас прокладывает себе путь поцелуями по моему телу — моему неидеальному, полному растяжек и шрамов телу — и все еще имеет тот дикий, похотливый взгляд в глазах.
Он щелкает по моему соску подушечкой большого пальца, и я издаю глубокий стон и провожу кончиками пальцев по тому месту, где его сердце. Он сделал татуировку, как только вернулся из реабилитационного центра и держался подальше от водки. Мы пьем, но теперь он никогда не теряет себя от этого.
Грин.
Вот что написано на татуировке. Всего одно слово рядом с его сердцем.
Он заставил меня расписаться на нем на всю жизнь, и я все еще чувствую себя близкой к слезам при виде этого.
Ксандер мой так же, как и я его.