Этот замок он получил вместе с наследством от отца. Скальд жил скромно, и ему хватало на жизнь. Он не промышлял грабежами, не требовал выкупа за Оталию. Деньги не имели для него жизненно важного значения, а были лишь средством для достижения цели.
Люди в этих землях знали о таких как он чародеях, избавляющихся от разной нечисти. И охотно платили, чтобы посторонний пожертвовал жизнью, сразившись с болотной тварью, избавился от кладбищенского упыря или кого поопаснее.
Наблюдая сквозь дверную щель за готовкой, Скальд призадумался. «Ее похищение совсем не похоже на месть королю. Скорее, я спас ее от незавидной участи, но что дальше?» — как ни странно, но за все это время в его голову ни разу не забрела мысль воспользоваться положением девушки. И хотя Скальд считал себя далеким от света человеком, но превращаться в мерзавца, насилующего невинных, он не собирался. Почему-то ему совсем не хотелось навредить Оталии, и порой это его раздражало. Так или иначе, но они привыкли друг к другу. Чародей глядел на стройную девичью фигурку, румяные щеки и приоткрытые губы, видел, как от духоты ее грудь вздымается, а ткань очерчивает крохотные соски. Принцесса была молода и свежа, в ее глазах сохранились невинность и искренность, которые ни с чем не спутаешь. Скальд давно лишился этих качеств или же запрятал в глубину прожженного пентаграммой сердца.
«Хочу ли я сломать эту королевскую розу? Срезать ее бутон, измять нежные лепестки и оставить шипы?» — он не вожделел ее, но и не отвергал этой потребности. В его голове проносились сменяющие друг друга образы возможного будущего с Оталией. Порой его помыслы обрастали кровожадными подробностями расправы над девушкой, но чаще, наблюдая, как она читает, засыпая в библиотеке за книгой, занимается домом, что-то вяжет, готовит… он испытывал странное, до сих пор чуждое ему ощущение покоя, душевного равновесия, которое заглушало желание отомстить за отца.
«Она такая же жертва обстоятельств, как и ты. Не ей отвечать за грехи отца, как и не тебе решать ее судьбу», — говорил внутренний голос. — Отомстить можно по-иному. Привязать ее к себе всеми возможными способами, чтобы однажды она осознала, как ей больно от этой близости».
***
Зима наступила незаметно, хотя, казалось бы, еще вчера Оталия могла гулять по саду без плаща, а сегодня землю сковало холодом. Порой с утра до ночи шел снег, погружая замок в пышное облако, а затем проносился сильный ветер — и сугробов как не бывало. Пруд затянуло толстым слоем льда, и если бы у Оталии были коньки, она могла бы покататься. Так они с сестрами делали каждую зиму, затем наряжали ароматную елку, придумывали прически для зимнего бала. Жизнь в замке казалась Оталии сном, словно она всегда жила здесь, вдали от толпы и суеты. Скальд также мог подолгу пропадать, и принцесса оставалась одна.
Как-то раз, прогуливаясь вдоль пруда, Оталия наслаждалась красотой зимних деревьев. Температура повысилась, и вода растаяла, лишь посередине плавали толстые льдины. Под кустом остролиста принцесса заметила странный темный сверток. Приблизившись, девушка поняла, что перед ней лежит незнакомец, возможно, замерзший насмерть. Нахмурившись, она подошла и протянула к его бледному лицу руку, затем нащупала пальцами шею. Вздох облегчения вырвался из ее груди: «Жив!»
— Как же его дотащить? — принцесса сняла с себя плащ и расстелила на снегу. Не без труда она перевалила несчастного на ткань и потянула за ее края. По снегу было проще тащить, чем по земле, и с остановками она дотянула его до дверей в кухню. Здесь пришлось поднапрячься, пока она не выбилась из сил.
— Ну и тяжелый… — запыхавшись, проворчала принцесса и, спотыкаясь, закрыла дверь. Больного она уложила рядом с камином на подушку и влила ему в горло лечебный отвар, растерла лицо, руки и ступни холщовым полотенцем, напоследок укрыв пледом. Большего она сделать не могла и стала ждать. Скальда все не было, а за окном быстро стемнело. В душе Оталии зародилось недоброе предчувствие. «Может, мне просто страшно находиться рядом с незнакомцем?» — думала она, перелистывая страницы лекарского справочника. За это время Ота привыкла к чародею: хоть он и похитил ее, но не был груб. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, хотя сама не понимала, почему.
Незнакомец издал стон и неторопливо повернул голову. Принцесса встретилась с замутненным взглядом бледно-голубых, по-рыбьи выпуклых глаз.
— Хорошо, что вы очнулись, — она не смогла сдержать улыбки облегчения и подскочила к нему с новым питьем.