Кстати, о памяти, забыла упомянуть: я мастер чайной церемонии, вполне себе профессиональный, и, научившись разбираться в чае и в кофе, развила хорошее обоняние. Возможно, слишком хорошее для человека. Во всяком случае, по запаху чая с лёгкостью могу сказать, в каких условиях и сколько он хранился; по запаху зерна отличу индонезийский кофе от кенийского и тому подобное. Запахи внятны мне. Иногда это хорошо, а иногда… Иногда это горечь.
Минут через пять подошёл Таллордир и почтительнейше выспросил про самочувствие. Не похоже, чтобы моя мрачность и холодность его напрягали — главное, ценная скотина здорова и всё идёт по плану. Уходя, вскинул руку, и я провалилась в сон. Но, кажется, даже во сне скучала и чувствовала внутреннюю пустоту, холод и безнадёжность.
Проснулась в ужасе, аж подбросило: неподалёку свистела гаер симпина. В панике хотела выскочить из палатки, но проснулась полностью и сдержалась. Замерла, прислушиваясь: какой бы ужасной симпина не была, шаман, по идее, не должен был её подпустить, а если и подпустил, то, несмотря на устойчивость к магии и к оружию, полсотни эльфов наверняка разделают её. Снаружи тишина, только ветки шуршат — ни беготни, ни криков. Но звук я слышала! На ощупь, стараясь не шуметь, нашла и застегнула плащ. Всё остальное я на ночь и не снимала. Вновь замерла, став слухом. И услышала. Облегчённо выдохнула, поняв, что спросонья приняла за переливчатый свист чудовища звук настраиваемой флейты. Кто-то собирался играть и проходился по гамме вверх-вниз.
Понимая, что Таллордира мой интерес не обрадует, тревожить его ну совершенно не хотела. Тихонько выползя из палатки, надеялась, что и близнецы не заметят, но уж это зря — бдительные стражи были на месте. Так, если я скажу, что мне надо куда-то, кроме кустов, они тут же доложат советнику. Что делать? Местами я бываю дико сообразительна: сделала вид, что пошла в кустики и просто выбираю, и таким образом продвигалась в сторону звука, игнорируя начавшее проглядывать недоумение сопровождающих, ранее с такой придирчивостью в выборе мною кустов не сталкивавшихся) Стратегия имела успех — довольно быстро выбрела на полянку, где вокруг костра собрался десяток эльфов. Узнала Ганконера; с флейтой возился как раз он. Ну как же, помню: в преданиях этот упырь как раз звуками флейты заманивал крестьянок. Меня он заманивал вряд ли, но, пробубнив под нос вспомнившийся стишок:
'я знаю что не приглашали,
но если вставил ногу в дверь
вы как нибудь уже встречайте
теперь',
я выползла на полянку и пожелала хорошего вечера. Облегчённо выдохнула, поняв, что высокородные рады видеть маленькую и ничтожную меня.
Удивляет, что, по ощущению, эльфу всё равно, сидеть или стоять; большинство присутствующих стояло. И вроде вместе они, а распределились по поляне не как люди. Не кучкуются. Большинство старается не у пламени, а в тени ветвей, под деревом оказаться. Поэтому вывороченный ствол, на котором сидит Ганконер, никем больше не усижен. Вот и хорошо. Подошла и села рядом, прислонясь к комлю. Я не эльф и люблю сидеть и лежать больше, чем стоять и бегать) Удобно примостилась и уставилась на огонь, надеясь, что привлечённое внимание сойдёт на нет; про меня забудут, и я тихо порадуюсь обществу и музыке. Интересно же, как это будет у эльфов! Если вспомнить про танцы — должно быть что-то выдающееся из ряда обыкновенного.
Жизнь, как всегда, изгадила мечту: недрёманный администратор уже подходил к костру, всем видом выражая укор. Сжавшись, как напакостившая кошка, выслушала речь, полную заботы, о том, что надо выспаться, а не сидеть на холоде; что недопустимо так себя вести, и что владыка будет недоволен: мной, им и всеми окружающими; в завершение прозвучала торжественная просьба, более напоминающая приказ, вернуться к себе.
У меня аж уши к голове прижались. Вцепившись в ствол руками, обречённо закрыла глаза и выдохнула:
— Нет.
Всё. Сейчас я узнаю, поволокут ли меня силой на место. А может, и ещё что сделают. В моём мире таких «богинь» в некоторых культурах и плёткой могли проучить, если они вели себя неканонично. Чтобы себя помнили и не расстраивали верующих.
Но обошлось. Из-под лесного полога выступил незнакомый эльф и так же витиевато изъяснился с Таллордиром. Говорил, в общем-то, очевидные вещи — что владыка не может сердиться на желание развеселить богиню, и что ничего страшного не случится, если я посижу тут пару часов. Успею выспаться. Похоже, администратор уважал его; во всяком случае, они пришли к мнению, что да, ничего плохого не случится. Таллордир потыкал пальцем в небеса и ушёл, недовольный; но всё же меня с собой не поволок и над душой стоять не остался. Но тут Ганконер, совсем было собравшийся играть, убрал флейту, и это меня огорчило. На вопрос, как так, спокойно ответил, что надо подождать настроения, и добавил ещё что-то, чего я не поняла, но окружающие эльфы засмеялись и начали потихоньку расходиться. Наверное, какая-то шуточка, похоже, в адрес Таллордира. Вид у Ганконера был гораздо свежее; я порадовалась, что он выздоравливает, и спросила, почему он раньше не играл:
— Раньше были чужие земли. Сегодня праздник возвращения в Лихолесье. Ещё неделя — и мы будем дома, — Ганконер подал деревянный бокал с травником, — потерпи, Блодьювидд, недолго осталось пробавляться кипятком и нотациями этого зануды. Во дворце тебе будет гораздо веселей, — и усмехнулся.
Вот не скажу, что мне понравилась его усмешечка — что-то нехорошее в ней проскользнуло, какое-то двойное дно. Ну да ладно, у эльфов, небось, в любой фразе несколько смыслов, а я улавливаю только поверхностный, да и то через раз, поэтому лучше обсуждать более предметные вещи. И я спросила, зачем Таллордир тыкал пальцем в небо, уходя.
— Он указал на положение звёзд, которое будет, когда он за тобой вернётся, чтобы сопроводить в палатку.
Гм… ну да, этим существам идея часов и в голову не придёт, они с лёгкостью считывают точное время по солнцу, звёздам, ветру и тысяче вещей вокруг.
— Он собирался силой увести меня?
— Нет. Принуждать Блодьювидд ни к чему нельзя — ни силой, ни магией; за это казнят; за ТАКОЕ вызовет на поединок первый увидевший это эльф, — и только я обрадовалась, как Ганконер добавил, — но не стоит недооценивать магию занудства: он бы стоял тут и увещевал. Ты бы плюнула и пошла за ним.
И я сникла, поняв, что он прав. Но очень хорошо, что рукоприкладство тут не принято; это, конечно, большой плюс. Волшебный народ, да…
Ладно. Если так получилось, лучше выспросить у Ганконера всё, что интересно, пока есть возможность. Раз уж играть он не в настроении, и при этом разговорчив. Вспомнила про подарок Гимли. Протянув Ганконеру, спросила:
— Ты сказать что-нибудь это кольцо?
Тот взял его, рассмотрел и сосредоточенно прикрыл глаза. Помолчал минутку и, возвращая, сказал:
— Магии в нём нет. Судя по рунам, это приглашение для тебя лично в любое время стать гостьей подгорного королевства. Что за сплав, точно не скажу, но похоже на серебро с мифрилом.
О, как мило! Я чуть носом не захлюпала. Всё-таки Гимли, кажется, свойственна бескорыстная доброта. Почти позавидовала принцу, что он имеет таких друзей, и с нежностью надела колечко обратно.
Посидела ещё, поёрзала от неловкости, но собралась с духом и спросила, зачем Ганконер убивал девушек. Похоже, я смутила его вопросом, но запираться он не стал: