А потом — гости, красоты зимней пущи, снежные бои, горячие источники и сон в тихой светлой комнатке, и в круглом окне белые занавесочки. А отдёрнешь — заснеженный луг, река и ясень близнецов вдалеке. Они зазывали в гости, но как-то мы не собрались, всё время было чем заняться, и совершенно эти занятия не надоедали. А потом всё в одночасье закончилось, потому что приехал Трандуил, и я стала свидетелем скандала между ним и госпожой Силакуи. Владыка, оказывается, посылал сообщения с вопросами, долго ли мы тут будем сидеть, и получаемые ответы его не устраивали совершенно, и не пора ли вернуться? Госпожа Силакуи сварливо просила оставить молодёжь в покое: сами-де разберутся, что делать, а богиня молода, и нынешняя компания в самый раз по ней, что ей во дворце киснуть. После чего они перешли на тот самый квенья, и далее я ничего не понимала, пока собачившиеся стороны не обернулись и не спросили, чего я сама хочу. Интонационно разговор на квенья мне очень не понравился, хотя я не понимала причины такой грозной свары. Не желая ссор, повздыхала и согласилась вернуться. Наверное, присутствие сакральной меня именно во дворце важно для владыки. Но Силакуи так сразу не отпустила, только через три дня, и очень настаивала, чтобы, если дворец надоест, то я бы к ней перебиралась. Да, эльфийское гостеприимство почище гнумьего оказалось. Неожиданность какая. Через три дня, попрощавшись с ней и с близнецами, мы вдвоём с Мортфлейс отправились обратно.
Ехали не спеша, и по дороге у нас состоялся занимательный разговор: эльфийка, с которой мы сдружились, насколько могут сдружиться человек и эльф, озабоченно поведала, что не знает, что делать, и попросила совета; как-де бы я поступила на её месте. Не то чтобы я была большой любительницей их давать, советы-то, но тут была заинтригована и развесила уши. Итак: эльфийке сделали предложение стать королевской любовницей. Не женой. И она сомневалась, не зная, как поступить. Я призадумалась. У Трандуила имелась одна особенность, которая могла смутить. Меня бы смутила. Я не ощущала себя достаточно храброй и выносливой, чтобы попытаться принять в себя ЭТО. Но раз купальни во дворце общие, Мортфлейс наверняка осведомлена, и, раз всё-таки сомневается, значит, её смущает скорее статус, чем… прочее. Ну и отлично. Владыка был добр ко мне, ну и я, стало быть, полью воды на его мельницу. Сделав самое убедительное лицо, расписала Мортфлейс все прелести её положения: отсутствие официальных обязанностей и сплошные радости жизни, положенные королевской канарейке; это не считая того, что карьера королевской протеже в гору попрёт. Грех отказываться, надо брать) Про себя при этом думала всякое паскудство, что вот-де, дам придворных и правда всех перепробовал, и дальше двинулся. Но про это, конечно, вслух не говорила.
И так за разговорами время прошло незаметно.
Удивилась только тому, что приезд наш был обставлен, как возвращение блудного попугая: с осыпанием розовыми лепестками и толпой, встречающей на входе. Но ничего, даже приятно было) Кстати, мне представили новую учительницу: чем-то Трандуилу старая не потрафила. Или, скорее, всё-таки она жила далековато и не хотела таскаться во дворец, а мне у неё жить было невместно, как богине. Хотя я бы пожила. Самого владыки, кстати, не увидела — наверное, по делам куда-нибудь умёлся.
Вечером забралась в кровать и поняла, что тут себя как-то больше дома ощущаю, хоть и провела всего несколько дней, да и дворец не слишком уютен для человека. Привыкла. И вздрогнула, когда рядом с кроватью свился из теней брауни, прошептавший почтительно, что владыка желает видеть меня и ожидает на террасе. Мда, сдалось ему в этот туманный оттепельный вечер сидеть там! Всё-таки эльфы, конечно, близки к природе. Мне вот и у камина под одеялом неплохо так лежалось. Совсем избаловала меня госпожа Силакуи)
Встав, нацепила уже привычную тёмную одежду и пошлёпала босыми ногами на террасу, где, обжигаясь снегом, проскакала по ступенькам наверх, и в полутьме, разгоняемой светлячками, увидела владыку, сидящего в кресле у стола, и пустое кресло рядом. Молча подошла и уселась, с облегчением подобрав ноги под одежду.
Перед владыкой стоял кувшин и пара бокалов, и он, тоже молча, разлил по ним резко пахнущее подогретое вино. Трандуил, похоже, сидел тут давно и, что меня удивило, был слегка подшофе.
— Разве эльфы могут пьянеть от вина?
— Могут. Если хотят. Причём лучше всего действует сидр, а хуже — крепкие напитки. Их организм воспринимает, как яд, и тут же разлагает. Это красное дорвинионское. Очень подходит к погоде. Попробуй. Всё-таки что-то и люди умеют делать хорошо, — голос Трандуила был мягок. Вино как будто сделало его ещё более обволакивающим и низким.
И да, эльфы расисты.
— Блодьювидд, ещё скажи, что они тебе нравятся, люди-то)
Я промолчала. Похоже, меня владыка человеком не очень-то считает. И, скорее всего, если бы считал, то слова со мной не сказал бы.
— Ну почему, может, и сказал бы… У тебя есть дар, которого издавна не хватает дивному народу. У нас рождаются великие воины, шаманы, архитекторы, инженеры, портные, художники, скульпторы, певцы и так далее, и так далее, но почти никогда — сказители. Поэтому вполне допускаю, что тебя могли бы забрать, чтобы писать для нас и о нас. Кстати, сейчас никого нет на должности историографа. У Элронда есть, а у нас нет.
Я с приятностью задумалась о такой чудесной графоманской должности. Да, мне нравится идея.
— Погоди, сейчас не об этой должности речь, — владыка усмехнулся.
— А о какой?
— О, ты правда не понимаешь… я как-то не принял во внимание, что ты мало среди нас живёшь, и не хотел ждать. Мортфлейс говорила с тобой сегодня? Вижу, да. Так вот, любая эльфийка поняла бы, что на самом деле спрашивается у неё, и, давая совет согласиться, она выражает своё согласие. Мортфлейс сказала, что ты весьма хорошо отнеслась к возможности стать, как ты сказала, «королевской канарейкой».
23. Знакомство со змеем и немножко порнографии
Дон Педро:
— Хотите пойти за меня?
Беатриче:
— Нет, ваше высочество, разве только у
меня будет еще муж для будничных
дней. Ваше высочество слишком
драгоценны, чтобы носить вас каждый день.
© Шекспир. «Много шума из ничего»
Подавилась красным дорвинионским. Трясущейся рукой с осторожностью поставила бокал обратно, пока остальное на себя не вылила. Не может же он сейчас слышать всю путаницу, что у меня в голове? Если да, то моё сочувствие. Удовольствие ниже среднего, думаю, смотреть на этот клубок терний) Обижать короля не хочется — даже не потому, что это чревато (а это чревато, не сомневаюсь!), а просто потому, что не хочется. Образом Трандуила я очарована — так, как поэты очаровывались эльфами на протяжении веков. Однако графоманская увлечённость не предполагала… этого. Но нужно ответить, и говорить правду: врать в данном случае смысла никакого. Ещё и взъестся. Не пытаясь заранее сформулировать ответ, открыла рот, надеясь, что он сам скажет что-нибудь умное, и — о, чудо! — рука прижалась к сердцу, голова склонилась, и я повела вполне гладкие речи:
— Ваше величество, моё сердце полно восхищения, но я всего лишь человек. Я не пара эльфийскому королю, и могу только смотреть на вас, как букашка смотрит на звезду — без мысли приблизиться. Это невозможно, великолепная пылающая звезда сожжёт недолговечного мотылька.
Ни слова неправды. Если уж от одного его взгляда коленки подламываются и чувство, как будто воздушная стена ударила, то каково же при более близком контакте! Это не считая… ещё кое-чего.