Господи, какой он красивый! Эти сияющие глаза, это лицо, полное жизни!
Риэль, сначала растерявшийся, моментально подобрался и повеселел. Перемахнул через ограждение, и близнецы, посмотрев друг на друга, мягким плавным шагом разошлись по краям арены, как два белых волка вокруг чёрного. Трандуил достал меч; посмотрел на него влюблённо и оценивающе — и, когда развёл руки, мечей стало два.
— Клинки Свет и Тень, близнец меча приходит из мира духов, — восхищённо пробормотал один из сарычей. Вот кстати, любит король военщину, охотно с ними общается не только по делу, часто они вокруг него… хотя, чему удивляться, не финансистов же сюда приглашать было.
— Эти кольца — они защищают пальцы во время поединка?
— Да, кольца мечника, — генерал польщённо покивал, и вот прям видно, что радуется интересу и хоть какому-то пониманию. Госпадя, как им мало от меня надо! Ну, или много, это ж как посмотреть.
— А магия в них есть? — внезапно проснулось любопытство. У самого-то Трандуила было не спросить во благовремение, конечно.
Ответила Силакуи:
— Есть конечно, это обереги, он их никогда не снимает, как и кольцо на указательном пальце, с необработанным алмазом. На указательном эльф обычно носит обручальное кольцо, и камень для него дарит мать невесты, но в случае с владыкой…
— А где жена владыки? Он вдов? — не удержалась и перебила.
— Трандуил не был женат. На тебе нельзя жениться, — в тоне появилась укоризна, — это грех, пытаться связать узами брака свободный дух. Но кольцо он носит в память о богине, подарившей ему сына и тем освободившей его самого — от необходимости заключить династический брак ради продолжения рода.
Ах, ловко, ловко… и без тёщи обошёлся, и жена не пилит. Впрочем, с точки зрения сакрализации собственного образа он абсолютно верную политику ведёт, связав себя именно с богиней, и как бы предстоятельствуя за свой народ перед небесами. Похоже, богиня трактуется, как бессмертная возлюбленная… май фэр леди, кто понимает. Тогда понятно, чего ему так неймётся. Подтверждение статуса. Ну, это не считая того, что им всем нравится пламя, настолько, что можно и бессмертием рискнуть. Интересно, какими глазами он смотрел на ту, четыреста лет назад, влюблённую в другого? И как жилось ей?
И тут поток мыслей прервался — бойцы схлестнулись.
Ни до, ни после я не видела такого фехтования. И никогда не увижу. Сначала близнецы сумасшедше, с яростью гоняли Трандуила по всей арене, и вот тут с амплитудностью и зрелищностью всё было хорошо. Я забывала, как дышать, и удивлялась, думая, какая же дыхалка должна быть у эльфов, чтобы выдерживать такой темп и напряжение. Близнецы бились, как одно существо в двух лицах, и от осознания их чудовищного единства мороз по коже пробирал. Они налетали, как два белых вихря, пытаясь взять Трандуила в клещи, загнать в угол — но владыка уворачивался и уходил, а потом перешёл в нападение. Такая это была нечеловеческая красотища… стремительный гибкий хищник… то ли он был продолжением мечей, то ли мечи — его продолжением, и я окончательно поняла, насколько у Трандуила всё с этим оружием непросто. И что сейчас он не просто сражается — он товар лицом показывает, демонстрирует, чего стоит на этом свете. И я думала, что его фехтовальный стиль слишком хорош для меня.
Эльфийское зрение позволило увидеть, как стремительный клинок царапает скулу одного из близнецов, и почти одновременно оставляет отметину над бровью у другого, и всё закончилось. Противники уважительно поклонились друг-другу. Царапины близнецов затягивались на глазах, зато они отчётливо расцветали жесточайшим разочарованием — видно, крепко в себя верили. Царственно отвешенный комплимент, что противники они чрезвычайно достойные, и что ещё лет пятьсот, и им, возможно, не будет равных, по-моему, только добавил уксуса в их лица; они поздравили владыку и отошли. И зал взорвался восхищёнными криками на квенья.
Трандуил стоял, осыпаемый лепестками, купаясь в лучах восторга. Почувствовала, как мне в руки пихают корзинку лепестков; рассеянно взяла, подошла поближе к краю ложи и тоже притрусила владыку. Дальнейших действий не ожидала: вот он вскидывает глаза, а вот я отрываюсь от пола, и, обвитая лианой за талию, стремительно переношусь ближе. Ага, лианы есть и здесь. В этот раз отреагировала спокойно, молча стояла и ждала, на песке этом красном, подняв выжидательно голову, чтобы видеть его лицо:
— Не слышно ничего за криками, а я спросить хотел, божественная: что говорит твоя королева чужих? — а дышит всё-таки тяжело: похоже, близнецы и правда достойные соперники.
— О мой король, она говорит, что вы самая оранжевая бутылка в этом лесу, — я вздохнула и ещё посыпала на владыку лепестками из корзинки, которую так и не выпустила из рук — и хорошо, что не выпустила: если бы во время полёта она упала бы на голову какому-нибудь почётному гостю, градус торжественности значительно бы снизился, а мне позору было бы больше.
— Что ж ты не слушаешь её и присваиваешь меня только на словах? — насмешливо поднял бровь. Я молчала. Не знаю, что у меня в голове сейчас можно прочитать: чувствовала я себя поленцем, без мыслей совершенно, только с желанием не обозлить владыку. Мне было интересно с ним и хотелось человеческого тепла. Ну, или нечеловеческого. Всё равно он больше никого не подпускает, а если с ним поссориться, то одиноко будет.
— Я в восхищении. Рада, что вы победили, — ну да, если бы проиграл, неизвестно, что меня ожидало бы, а так всё по-старому и относительно по-доброму. Правда рада.
— Блодьювидд, ты такая меркантильная! — хорошо, смеётся, — идём, сейчас в саду будет праздник в честь победителя.
— А награждение? Приз? Кубок чемпиона? — да неужто здесь никакой медальки не дают?
— Как? Ты не знаешь? Приз — это ты! — с удовольствием поглядел, как вытягивается моё лицо, и захохотал. Мда, в каждой шутке есть доля шутки, а на дурацкий вопрос и ответ соответствующий.
Заснеженный сад в золотистом сиянии; светлячки и гирлянды фонариков; фонтан, бьющий живым пенящимся золотом сидра.
Трандуила тут же увлекли поздравлятели, причём чествовали, похоже, от души: эльфы постарше, как мне показалось, тоже испытывали облегчение, что расстановка сил не поменялась; а разочарованная молодёжь утешилась сидром, с лёгкостью растопившим эльфийский холод. Сад наполнился взрывами смеха. Я задумчиво посмотрела на фонтан: интересно, когда я в прошлый раз сидр пробовала, это от него так развезло? Вряд ли… Устала тогда, переживала о разном, увидела столько нового. Можно ради эксперимента тяпнуть немножко, наверняка не проймёт, как в прошлый раз. Просто эльфы так веселы, а я нет. Диссонанс.
И действительно: в голову ударило совсем слегка, и чувствовала себя прекрасно. Моментально пришло веселье и общительность… всё-таки не зря на раутах гостям наливают. Оглядевшись, поняла, что многих из присутствующих уже помню и знаю, кто они, и мне есть о чём с ними поговорить, поэтому легко и с интересом перемещалась между группками эльфов, болтая о том и о сём.
В какой-то момент забеспокоилась, увидев мышиный оркестр: мышки в пол-человеческого роста наяривали на флейтах и каких-то струнных… а я-то думала, откуда музыка! Но мыши… протёрла глаза, забеспокоившись, так ли уж хорош для людей эльфийский сидр, и была успокоена владыкой, оказавшимся поблизости: да, мыши, да, играют.
Не удержалась и рассказала анекдот:
'Приходит к директору цирка мужик:
— У меня потрясающий номер!
— Показывайте!
Мужик ставит на стол коробку из-под обуви, а в ней мышиный оркестр сидит. Всё, как положено, исполняют симфоническую классику. И дирижёр малюсенькой палочкой машет. Через пять минут директор плачет от счастья:
— Конечно, я беру на работу Вас и Ваш оркестр! Только ответьте мне на один вопрос: первая скрипка — таки еврей?'
Естественно, анекдот был понят только владыкой, перерывшим мне голову и знавшим, кто такие евреи и в чём смех) От второго предложенного владыкой бокальчика я было благоразумно отказалась, но он заверил, что совершенно точно вот прямо сейчас это будет очень полезно для здоровья, и что в такую чудесную ночь нельзя не веселиться.