И Верблюша на глазах у поражённых Дороти и Льва растаял в воздухе.
— Волшебство! — с трудом проговорила девочка, ухватившись в страхе за гриву Льва.
— Сомневаюсь, очень в этом сомневаюсь, — раздался тоненький голосок над самым её ухом.
Дороти так и подскочила. Она увидела большую жёлтую бабочку, усевшуюся на львиное ухо.
— Это наш недоверчивый друг, — прошептал Лев. — Прошу тебя, Дороти, будь осторожнее, а то мы с тобой превратимся в лягушек или во что-нибудь похуже.
И Дороти, и Трусливому Льву доводилось видеть волшебные превращения. Прижав руки к глазам, девочка лихорадочно думала, что же теперь делать. Ворон неуклюже пытался взлететь, но с непривычки у него плохо получалось. Он то и дело восклицал: «Баллисты и самострелы!» или: «Копья и можжиры!»
— Ой, хоть бы милый сэр Кофус опять стал самим собой! — вырвалось у Дороти, когда она ничего не смогла придумать. И тут она снова подпрыгнула от изумления, потому что в ту же секунду вместо ворона перед ней оказался сэр Кофус, немного запыхавшийся, но такой же добрый и весёлый, как всегда.
— Я все понял! — Трусливый Лев затанцевал от радости. — На этой тропинке исполняются все желания! Ты же помнишь, на табличке было написано: «Тропа желаний». Так вот, я желаю, чтобы Верблюша вернулся сюда и чтобы Дромадёр снова стал самим собой!
В одно мгновение на тропинке появились оба друга.
— Бомбарды и гафуницы! Так это я, значит, по собственному желанию превратился в птицу! — догадался рыцарь. — Ну и ну! — И он, очень довольный, потёр руки в железных перчатках.
— Вот он, мой дорогой! — восклицал Верблюша, подбежав к рыцарю и положив свою глупенькую голову ему на плечо. — Вот он, мой любимый караван-баши! Сомневалка, дружочек, и ты вернулся! Какое счастье! Какое счастье! Как весело!
— Во-первых, я никуда и не уходил, — мрачно проговорил Дромадёр, — а во-вторых, очень сомневаюсь, что ещё раз захочу быть бабочкой. Я этого пожелал по чистой случайности.
— Не вздумай ещё чего-нибудь пожелать, — строго предупредил Лев.
— А я полагаю, что как раз есть смысл чего-нибудь пожелать, — заметил рыцарь, — но только с умом. — Он расхаживал по тропинке взад и вперёд, очень взволнованный. — Почему бы, например, нам не пожелать…
— Подождите! — воскликнула Дороти. — Не спешите, давайте обдумаем всё как следует. Ведь правильно сформулировать желание не так просто.
— Не будем желать кто во что горазд, — сказал Лев. — Пусть пожелает кто-нибудь один за всех. Я, например, предлагаю пожелать…
— Да не спеши ты! — ещё раз крикнула девочка. — Ох, хоть бы вы все перестали желать чего-то!
Сэр Кофус посмотрел на неё с упрёком. И неудивительно! Стоило Дороти произнести последние слова, как все разом онемели. Дромадёр удивлённо вытаращил глаза — первый раз в жизни он не смог сказать, что сильно сомневается в успехе дела.
— Значит, теперь все зависит от меня, — прошептала Дороти. Она закрыла глаза и стала придумывать самое-самое умное пожелание, которое годилось бы для всех.
К этому времени почти совсем стемнело. Трусливый Лев, сэр Кофус и Верблюша с Дромадёром глядели на Дороти с надеждой и опасением, не зная, что их ждет. Зависеть от чужого пожелания — это не шутка.
Дороти думала целых пять минут. Наконец, выйдя на середину тропинки, звонким и ясным голосом она произнесла своё желание. Желание было совсем недлинное. Ей хватило всего восьми слов. Восемь простых коротеньких слов. Но едва Дороти произнесла их, как в земле разверзлась пропасть, и вся честная компания провалилась!
Глава восемнадцатая. Дороти находит Страшилу
Дороти сидела на твёрдом полу громадного неосвещённого зала. Горел всего один светильник, и то слабо, и в его неясном свете она с трудом рассмотрела поднимающегося на ноги Верблюшу.
— Соломой пахнет! — проговорил он, пошмыгав носом.
— Очень и очень сомневаюсь, что мне здесь понравится, — донёсся из полумрака неуверенный голос Дромадёра.
— Шпаги и скипетры! — воскликнул сэр Кофус. — Где вы, сэр Трусливый?
— Я здесь! — откликнулся Лев.
— Ура, получилось! — обрадовалась Дороти. Она чувствовала, что распоряжаться другими — большой риск и большая ответственность. — Все они здесь, но где это здесь?
Она вскочила на ноги, но при звуке чьих-то шагов отпрянула назад.
— Свиньи! Негодяи! — раздался гневный голос, и какой-то маленький человечек набросился на сэра Кофуса, который от неожиданности не удержался на ногах и с грохотом свалился.
— Секиры и ассагаи! — взревел рыцарь, и нападающий отлетел от него, как муха.
— Везунчик, осторожнее, дорогой! Что там такое?
При звуке знакомого и такого родного голоса сердце Дороти забилось от радости, и она, не долго думая, бросилась на звук.
— Дороти! — закричал Страшила, соскочил с трона и споткнулся о длинные полы халата. — Свету, Типунчик! Зажги побольше фонарей, да поскорее!
Но Типунчику было не до того, чтобы исполнять приказания, он спасался от рассерженного сэра Кофуса.
— Приблизься, недостойный! — гремел рыцарь, который не понимал ни слова из того, что лепетал Токо. — Приблизься! Ты посмел оскорбить меня!
Рыцарь размахивал обнажённым мечом, пытаясь рассмотреть что-нибудь в темноте, а Везунчик, пятясь, споткнулся и кувырком полетел в фонтан. Услышав громкий всплеск, Дороти поспешила на помощь.
— Это друзья! — кричала она. — Мы нашли Страшилу! Мы нашли Страшилу!
Она схватила за руку сэра Кофуса и так его встряхнула, что доспехи загрохотали.
— Типунчик! — кричал Страшила! — Пан-чу-ма-фу тин-тин-пагота?
Это были его точные слова, но для Дороти они звучали бессмысленным лепетом.
— Да что же это такое! — поразилась она. — Это Страшила, без сомнения, но говорит он так, что я не понимаю ни единого слова!
— Он, наверное, говорит по-турецки, — предположил Верблюша, — или по-ослиному. Я был знаком с одним ослом, ну и мрачный же был тип!
— Очень сомневаюсь, что это осёл, — отозвался Дромадёр.
Но никто не обращал на верблюдов внимания. Везунчик Токо выбрался из фонтана и зажёг пятнадцать фонарей. В зале стало светло.
Увидев, что находится в громадном и роскошно убранном тронном зале, Дороти вскрикнула от удивления.
— Ой, да куда же это мы попали!
Страшила немного пришёл в себя и бросился к девочке с распростёртыми объятиями. При этом он громко и взволнованно говорил на языке Серебряного Острова.
— Ты что, родной язык успел забыть? — с упреком прорычал Лев. Дороти бросилась на шею Страшиле. Тут Страшила впервые заметил, что и Лев здесь, и чуть не свалился на пол от избытка чувств. Потом он стукнул себя по лбу.
— А я разве не по-озски говорю? — удивился он.
— Нет, теперь ты говоришь правильно, — обрадовалась Дороти. И действительно, Страшила снова заговорил на родном и понятном языке Страны Оз (а это, скажу по секрету, тот самый язык, на котором говорим и мы с вами).
Сэр Кофус смотрел на встречу старых друзей, едва сдерживаясь. Он быстро подошёл к ним и упал на одно колено.
— Мои меч и копьё готовы служить вам, достойнейший Страшила! — объявил он.
— Кто… кто это? — спросил Страшила вне себя от удивления. — Какой он порывистый!
— Это мой рыцарь, — поспешила объяснить Дороти. — Настоящий странствующий рыцарь, и он много раз защищал и спасал меня.
— Замечательный друг! — громко прошептал, подойдя к Страшиле с другой стороны, Трусливый Лев. — Заговаривается иногда, но это ничего.
— Все друзья Дороти — и мои друзья тоже, — сказал Страшила, пожимая руку сэра Кофуса. — Но всё-таки я хочу знать, как вы сюда попали.
— Сначала ты скажи нам, где мы, — попросила девочка, с изумлением разглядывая серебряную шляпу и косу Страшилы.
— Вы на Серебряном Острове, — объяснил он. — А я здешний император, или, вернее, его несчастный дух, и завтра… — тут Страшила испуганно оглянулся, — завтра мне будет восемьдесят пять лет.