одобрял разговоры о мертвых. В его должности с отошедшими в мир иной приходится
встречаться чаще, чем с любимой супругой, а некоторым (хорошо, больше, чем
некоторым) и организовывать встречу с иным миром ранее срока. Просто в его ведомстве
мальчиков не было, все знали инструкции и понимали, как нужно действовать, чтобы
избежать утечки. А уж возможную смерть тем более не обсуждали, заданию просто
присваивалась степень сложности от самой легкой «Д» до самой сложной и опасной «А».
Агент всегда должен быть готов умереть, - любил повторять впитавший мудрость своего
народа Тандаджи, читая лекции в школе службы внутренней и внешней безопасности.
Правда, тидуссы вместо «агент» говорили «мужчина», но сути это не меняло.
- С необходимой информацией вас ознакомит господин Тандаджи, - закончил премьер и
встал. – И, лорд Кембритч, - он понизил голос и пристально глянул на смотрящего на него
снизу вверх молодого человека, - если ваши поиски увенчаются успехом, я вас не забуду.
С этими словами он величественно вышел из кабинета, оставив Люка в веселом
недоумении, а Тандаджи – в состоянии легкого недовольства от вторжения вышестоящего
аристократа на его территорию. Впрочем, недовольство на лице Майло было скорее
похоже на улыбку от дурман-травы.
- Что это было? – спросил Люк, когда шаги премьера затихли.
- Это, мой молчаливый друг, - равнодушно (но получилось, будто с изумительным
сарказмом) ответил Тандаджи, - очередная попытка войти дважды в одну реку. Подойди-ка
сюда.
Люк послушно встал, прихрамывая, обошел стол и встал у плеча начальника.
- Возьми в верхнем ящике, - обронил Майло, раскрывая толстенькую папку, лежащую
прямо перед ним. На папке наискосок была приклеена бирюзовая зачарованная полоса –
знак высшей секретности. Папка была настроена на конкретные руки, и открыть ее могли
только один-два человека. В случае попадания в не те руки она мгновенно исчезала, чтобы
появиться в огромном начальственном сейфе, стоявшем в святая святых зеленого крыла –
личной спальне Тандаджи, в которой его запрещалось трогать и где он отдыхал от работ
праведных и от любимых домашних мегер.
Люк непонимающе глянул на начальника, наклонился открыть ящик, и чуть не
прослезился – там лежал блок сигарет его любимой марки «Вулканик» и россыпь
зажигалок.
- Отец родной, - простонал он, затягиваясь, - все, ты меня купил с потрохами. Я у тебя
любимчик, да?
- Ты у меня головная боль, гонщик недоделанный, - процедил Тандаджи, брезгливо
отряхивая пепел с драгоценных бумажек, хаотично застилающих стол. – Смотри сюда.
Справишься – забуду про дурь с участием в ралли и сломанную накануне парламентской
встречи ногу.
Люк опустил глаза в папку. Пилил начальник с большим умением, и «поговорил и
простил» - было не про него. А проштрафился Люк знатно.
Тогда проходила какая-то архиважная встреча между братскими и связанными нерушимой
дружбой (правда, Тандаджи едко называл эту дружбу взаимным зажатием в в клещи)
государствами Инляндия и Рудлог. Люку, как инляндскому коренному дворянину,
предстояло провести среди соотечественников почти десять дней, занимаясь благородной
разведкой, а если попросту – то вынюхивая, подсматривая и подслушивая, не вызывая при
этом подозрений из-за своего происхождения. Вместо этого Люк отдыхал в реанимации,
выйдя из комы только на третий день.
Он снова затянулся, глядя через плечо начальника на знакомое большое фото. Фотография
обработана под черно-белый вариант, но все равно производит сильное впечатление.
Посередине сидит статная, высокая женщина с очень светлыми, почти платиновыми
волосами. Взгляд ее полон силы, сама она немного полновата, но это не портит ее
удивительную, холодную красоту. Она в тяжелом и широком бальном платье с узким
корсетом и орденскими лентами, надетыми наискосок через обнаженное плечо. На голове
– изящная корона с семью зубцами. Королева Ирина-Иоанна сидит, держа на коленях
младшую дочь – четырехлетнюю Каролину. Из-за их близости видно, насколько волосы
дочери темнее, чем у матери – если у матери платина, то у дочери, насколько он может
судить по черно-белому снимку, скорее, русые. Каролина с лицом-сердечком, с убранными
назад волосами очень старается не шалить, и поэтому выражение лица ее немного
испуганное.
За королевой при полном орденском облачении, положив одну руку на спинку ее кресла, а
другую – за спину, стоит ее третий супруг, отец Каролины, невысокий, с острым лицом, густыми бровями и лихо закрученными усами. Святослав, принц-консорт, представитель