Вражеский генерал хмыкнул.
— Ты совсем не понимать нас, — проговорил он сквозь смех. — Они, скорее, убить меня, и в наказание, и чтобы у тебя не быть возможность что-то требовать. Нет, они разом убить нас обоих.
— Хорошим же ты служишь богам, — едко заметил Люк.
— Я служить силе, — проговорил Ренх-сат со спокойной уверенностью в своей правоте. — Сила — единственное, что править мирами. Пока ты сильный, у тебя есть власть. Ты быть сильнее. Ты победить. Ничего нет важнее силы.
— Есть, — звучно сказала Виктория вдруг. — Есть.
— Что же? — осведомился Ренх-сат неохотно, и герцог, подняв голову и глядя на сплетающиеся в растерянности ветра, отстраненно подумал, что есть во враге и простое человеческое любопытство. Или он забалтывает, чтобы отвлечь внимание — как бы делал сам Люк.
— Любовь, — просто ответила волшебница. — Она правит миром. Голая сила разрушает, только любовь заставляет ее созидать.
— Что это? — после паузы недоуменно спросил генерал. И все стало понятно. И Виктория поморщилась, с жалостью глядя на него.
Люк воспринимал этот разговор как что-то сюрреалистичное, так неуместен он был здесь, среди кровавого последа недавней битвы, воя ветра, запахов дыма и пороха, пота, крови и муравьиной кислоты.
— Это… привязанность, самоотверженная привязанность к кому-либо, — ответила Виктория задумчиво. — Между мужчиной и женщиной, матерью и ребенком. У тебя же есть мать, Ренх-сат?
В последнем вопросе послышались исследовательские нотки.
Ренх-сат усмехнулся.
— У нас мальчиков забирать от мать в пять лет, чтобы они не расти слабыми. Я не помнить свою мать. Значит, эта любовь делать слабый?
— Но именно ты сейчас в плену, — напомнила Виктория. Ренх-сат оскалился, но ничего не сказал. — Ты бьешься за своих богов из поклонения силе и из страха наказания. Но страх делает слабым. А любовь дает силу. Силу биться за того, кого любишь.
Трумер потянул на себя разбитую дверь магазина, и она со скрипом вывалилась на мостовую — адъютант только успел отпрыгнуть в сторону.
— Я через витрину заглядывал, — виновато объяснил он. — Вот там, смотрите, ваша светлость! Единственное уцелело!
Люк шагнул вперед, в разграбленный магазин тканей, потянув за собой Ренх-сата. И остановился в темноте перед огромным зеркалом, отражающим всю компанию в полный рост.
— Никто не дергается, иначе останетесь там навсегда, — предупредил он. — Леди, дайте мне руку.
Он взял прохладную ладонь волшебницы, всматриваясь в тусклую поверхность и вспоминая кабинет Луциуса Инландера. Закрыл глаза — перед внутренним зрением контур зеркала медленно налился светом, а когда открыл — увидел кабинет. Словно сквозь мутное стекло, искаженно и тускло, но увидел.
Виктория сжала его руку. А Люк выдохнул, чувствуя холодок в груди, и шагнул вперед.
Его ошпарило холодом. С одной стороны на своем, иномирянском, цедил что-то нервное застывший истуканом Ренх-сат, с другой сосредоточенно вдыхала и выдыхала Виктория — он чувствовал, как от нее идут волны чего-то уравновешивающего, стабилизирующего.
— Мы ведь не сюда должны были попасть? — спросила она ровно.
— Нет, — так же тихо, ощущая, как вибрирует под ногами дорожка, то сужаясь, то расширяясь, ответил Люк. — Мы должны были сразу выйти в кабинете.
Подпространство сминалось, ворочалось, искажалось, и сияющая дорожка была бледнее, чем обычно — но тонкой нитью соединялась с тусклым окошком впереди. Люк всмотрелся в него, притягивая его взглядом. Показалось, или оно стало ближе?
— Ну, — прошептал он, начиная уже подрагивать от холода, — вперед. Вперед!
И шагнул, гипнотизируя окошко взглядом. Шаг дался тяжело, словно рюкзак за спиной был набит не вещами, а кирпичами. Виктория выдохнула, делая шаг вправо — краем глаза герцог увидел, что дорожка становится уже, — и аккуратно взяла за руку Ренх-сата, отцепившись от Люка.
— Иначе мы не пройдем, — пояснила она. Она была уже совершенно белой — но глаза были сосредоточенными, и продолжали идти от нее мощные волны стабилизации.
Ренх-сат молчал, глядя вперед. На лице его выступили бисеринки пота.
Дармоншир кивнул, сделав второй шаг. Третий. Четвертый. Дорожка под ногами загуляла как струна, Виктория зашептала что-то уже отчетливо — но у Люка было четкое ощущение, что он держит путь силой своей воли, и, если сейчас потеряет концентрацию, все они свалятся в бездну, распылившись на осколки льда.
Из носа потекла кровь, полетела вниз, в тьму. Капля, другая, третья… и вдруг дорожка засияла ярче, дернулась, — и они все вывалились в королевском кабинете.