А кроме оружия сын любил кобылье молоко — Света, вспомнив, что сказал Чету шаман, вытащивший ее душу обратно в тело, как-то попросила найти для нее такое. Кобылье в Тафии оказалось найти куда легче, чем коровье — и когда она его попробовала, оно показалось ей очень специфичным — сладким и будто с немного меловым вкусом. Но сын после него колотил в живот пятками так, что сразу стало ясно — ему понравилось. И теперь Света на ночь выпивала по стакану парного молока, а затем успокаивалась с сыном под пение равновесника. И вспоминала прошедший день — не упустила ли она что-то, что могло бы стать знаком про Четери?
«А если не разберешься — шепни вопрос Матушке-воде», — сказал Четери на прощание. И Света ходила в тафийский Храм Всех Богов, тот самый, с мозаиками, который видела во снах. Но сероглазая богиня с чаячьими крыльями вместо рук лишь взирала со спокойной улыбкой и молчала в ответ на просьбы помочь узнать, что с Четом, и защитить его по возможности, и сделать так, чтобы роды прошли хорошо и с сыном все было в порядке, и чтобы война поскорее кончилась победой и все вернулись домой, и Чет тоже… В конце концов Светлана опять расплакалась и так и пошла обратно с красными глазами.
А на обратном пути она увидела, как маленькая птичка с красным хохолком, грозно крича, отгоняет от гнезда под крышей, где пищали птенцы, большого скорпиона. Она была мельче — но уворачивалась от страшного жала, а клюв ее бил без промаха, и скорпион шлепнулся на брусчатку и поспешно побежал прочь, прячась в чьем-то саду от Светиной охраны.
Можно было бы считать это знаком? Или ей просто хотелось его увидеть?
В другой раз, пойдя купаться к реке Неру, она увидела дом, весь увитый лозой с необычными белыми цветами. Это привлекало внимание, это выделялось — но если это и был знак, то о чем он был?
Правда, после этого в парке дворца выросла необычная роза, лепестки которой светились белым и перламутром, а стебли были чуть прозрачны и покрыты длинными шипами. Света, посмотрев на нее, не стала ее трогать, — хотя при приближении цветки повернулись к ней и раскрылись, — и другим запретила. А через пару часов дракон принес весточку от Владыки Нории — что это дух Песков, терновник, и его нужно подпаивать маслами и относиться с уважением.
Светлана каждый день думала, что уже привыкла к чудесам — и все равно происходило что-то, что заставляло ее удивляться.
А еще через день прямо на брусчатку у фонтана, где любил тренироваться Чет, упал израненный орел — видимо, подрался со своим собратом где-то в небесах. И пусть его быстро подобрал один из драконов и пообещал выходить, у Светы все равно случился ступор, который к вечеру вылился истерикой. Остановилась она только когда снова начало потягивать живот — и тогда снова пришел на помощь крошечный равновесник, заставивший поверить, что этот знак — не о Чете. Но с этого момента в сердце поселилась тревога, от которой она могла проснуться ночью, замереть в панике днем, пытаясь отдышаться, и врач-йеллоувинец, осматривая ее, качал головой и прописывал успокоительные травы, лекарства, снимающие тонус, плавание и долгие прогулки.
Спустя несколько дней после того, как Света посетила храм, с утра, когда она только проснулась и открывала занавески, на балкон опустилась огромная чайка. И не успела Светлана удивиться или испугаться, как та обернулась царицей Иппоталией. Похудевшей, коротко стриженой, в темно-фиолетовых одеждах — и с ласковой улыбкой на губах.
Это было настолько странно и неожиданно, что Света оцепенела и только головой потрясла, чтобы осознать, что ей не кажется.
— Даже царицы должны предупреждать о визитах, — проговорила Иппоталия понимающе, — но прости мне эту неожиданность, маленькая сестричка. Вчера вечером я пошла в море, и то ли вода шепнула мне, то ли самой мне подумалось, что нужно проверить, как ты тут. А я привыкла доверять своему чутью и слушать Матушку. Она любит Мастера, а я — вас обоих, тем более что при моем участии ты вернулась из Белого моря. Поэтому не стала откладывать и прямо с ночи призвала водяного коня и он привез меня по воде сюда, а уж от воды я сама прилетела.
Света чуть отмерла, жутко смущаясь, что стоит в обычной сорочке, неумытая, растрепанная.
— Я рада вас видеть, — сказала она неуверенно и тут же поняла: да, рада. — Но как же вы добрались? Неужели всю ночь летели? И не спали?
— Я не летела и прекрасно поспала, — улыбнулась царица. — Мой конь — быстрее ветра, а спина его мягче перины. Я давно так хорошо не высыпалась. А что говорить, погляди-ка сюда!