Выбрать главу

Речь ее лилась, как ручей, и он отдыхал, как большой кот, пригревшись у чужого тепла. И словно видел все церемонии ее глазами: и как в первый день овдовевшие императрицы и наложницы во главе с первой императрицей, бабушкой Вея, Сапфировой бабочкой Туи Сой Ши, в сопровождении всей большой семьи Ши, всех дядей, теть, сестер и высоких придворных, поднимаются на цветущий некрополь — туда, где захоранивают почивших Ши, высаживая над их могилами деревья и цветы, и кладут в могилу пряди волос деда, которые были у каждого из родных, и его коронационный наряд. А затем жены и наложницы обрезают волосы, которые растили всю жизнь, а ныне сыплют в могилу мужу — чтобы мягче было в посмертии. И все среди великанов-деревьев и могил исполняют Танец Прощания, медленный и величественный, под тоскливые звуки флейт и смычковых эрху́.

— Позавчера Пьентан запускал в воздух фонарики, и это было очень красиво. А сегодня твой отец призвал, наверное, тысячи журавлей, и крутился, раскинув руки, и что-то пел, а они огромной стаей крутились над ним, — говорила девочка, — а потом отпустил, и они полетели ввысь! Я это обязательно нарисую, это было так невероятно, Вей! Белые журавли в темно-синем небе поднимаются вверх и становятся алыми от далекого заката… Твоя тетя Юнлинь рассказала мне о вашем поверье, что журавли помогают душе быстрее подняться в небесные сферы. А еще листья на деревьях все пожелтели, словно осенью, но тетушка сказала, что через шесть дней они опадут и вырастут снова, опять весенними. — Он слушал и видел и полет сотен журавлей, и траурный наряд природы в честь великого Ши. — Как же жаль твоего дедушку… а я никого из своих не знала. И мама умерла, когда я была совсем маленькой. Я ее почти не помню. Не помню лицо, представляешь? — На нос ему капнула слеза и он заворчал. — Поэтому я тебя понимаю. Ты хотя бы говорил с ним, когда уже был взрослым. Мог обнять… Помнишь его голос… Тетушка Юнлинь сказала, что если я буду тренироваться, я смогу вспомнить. И смогу возвращаться в эти воспоминания.

Она долго так болтала, и он засыпал все сильнее, видя то, что происходило в Пьентане ее глазами, и чувствуя, как расслабляется тело. Затем он услышал сдавленное ойканье.

— Прости, что вторгся сюда, красная дева, — раздался тихий голос отца. Словно он опасался испугать девчонку. — Но мне нужно поговорить с сыном.

— Конечно, ваше высочество, — растерянно проговорила красная принцесса. — Я пойду. В другой сон. Подслушивать не буду, обещаю!

Вей хотел сказать, что ее надо будить, а то обязательно подслушает, но снова вышло лишь заворчать.

— Благодарю, — с изумительным спокойствием ответил Цэй Ши. Мягко толкнул стихии в лакуне — и Вей ощутил, когда они с отцом остались одни.

— Просыпайся, сын, — Цэй Ши коснулся его ладонью и полилась от него живительная родственная сила. — Поговорим.

Когда Вей очнулся, отец в человеческом облике стоял у ручья и с удовольствием оглядывал ментальную лакуну — ручеек, рябинку, лес. А Вей смотрел на него — отец был молод, всего сорок четыре года, повыше деда и пошире его — сказывалась и служба в армии, и дальше работа главным военным инспектором империи. Чисто выбрит — бороду Ши начинают отпускать после коронации. Изящество, свойственное всем Ши, сквозило в его движениях и жестах.

Они мало общались из-за службы и обязанностей отца и были почти чужими, но Вей с детства относился к нему с почтением.

— Как выросла твоя сила, — сказал отец с удовольствием. — Как рад я видеть тебя, сын.

— И я, отец, — ответил Вей Ши, поднимаясь на ноги. Поклонился, подошел ближе, поцеловал руку — отец обнял его, похлопав по спине, и отстранился.

— Покажи мне, как умер твой дед, — попросил он, садясь на берег.

И Вей, сев рядом, положил его руку себе на лоб и показал.

— Я всегда знал, что он велик, но теперь я понимаю, что он величайший из Ши, слава нашего первопредка, — сказал отец, когда увидел и бой, и смерть, и победу глазами Вея. — Я рад, что ты оказался рядом. Что смог помочь ему и проводить его, сын. И в посмертие он ушел, оставив свою кровь защищать Йеллоувинь. Но я знаю, что он усыпил тебя, когда ты приближался к Менисею. Как ты сумел проснуться?