Тмир-ван, сощурившись и подняв ладонь к глазам, посмотрел налево от восхода — и действительно, разглядел, как неспешно идут по кругу легкие облака, растягиваясь спиральными полосами.
— Имити-ша, уста богов, что ты знаешь о том, что грядет? — спросил тиодхар у жреца, который прижимал к груди сияющий клубок. — Сразу ли выйдут боги через последние врата, или мне вести их верных нейров в бой, как делали до того другие генералы?
— Перед открытием последних врат мы должны принести жертвы, — благоговейно подняв руки к небу, тонко проговорил жрец, — я отправлюсь к своим братьям, отдам сеть Лесидия верховному жрецу, а после жертвоприношения вернусь к тебе с ответом богов.
Тмир-ван кивнул.
— Поднимайте армию, пусть будет готова выступать, если богам станет то угодно, — приказал он своим помощникам, тха-норам, которые следом вышли из шатра. — Сообщите лазутчикам, чтобы прошли во врата сразу, как они откроются, и первые должны выйти, оглядеться, и вернуться тут же — чтобы остальные знали, что снаружи не уничтожит нас сразу враг. Если врага там нет, пусть второй раз выходят и добудут сведения о том, где в новом мире открылись врата. После этого, если на то будет воля наших господ, и мы пойдем завоевывать его во славу их!
Его слушали внимательно — из генерала, который всегда был в тени, Тмир-ван стал тем, кто долго удерживает свои позиции. Многие из отправившихся в Новый мир уже были убиты или потеряли завоеванные позиции, а Тмир-ван держал разношерстные армии внизу железной рукой.
— Но помните, — проговорил Тмир-ван, — что нельзя снимать отряды с охраны врат, пока в них не пройдут наши боги. Пусть вокруг каждого остается не меньше пяти сотен охонгов, столько же раньяров и сотни тха-охонгов, и пять тысяч солдат: каждые врата должны быть в кольцах защиты, а если кто попытается прорваться сквозь них, должен быть уничтожен. И охрана каждых врат должна подать сигнал при нападении, чтобы к ней отправилась помощь с соседних врат. А также оставьте такую же охрану у черты, что вчера провел наш бог-Омир по реке. Те, кто спрятались там, не должны выйти. Вся остальная армия направляется к новому порталу.
Засуетились тха-норы, понеслись во все стороны гонцы на охонгах и раньярах: солнце не успеет подняться на небосклоне и на ладонь, когда армия будет готова.
— А это, — проговорил Арвехши, указывая на пленника, — дракон, колдун, перекидывающийся в огромного ящера. Как наши лесные ящеры, но размером с мелькодеру, и с перьевыми крыльями. Ренх-сат поймал его и передал в дар богам, но здесь, на Лортахе, дракон обратился человеком. Почтенный жрец Имити-ша, — связной отвесил короткий поклон в сторону жреца, — желает принести его в жертву богам, как приказал тиодхар Ренх-сат, да обратится его бой победой и да умоются кровью его враги. Но пленник ценный, мощь его велика, и пока врата не открылись и боги не ушли подминать новый мир — может, допросить его?
— Я читал в донесениях связных о дра-ко-нах, — проговорил Тмир-ван, разглядывая пленника. Тот понимал, что говорят про него — и встретил взгляд тиодхара мутным и слабым взглядом зеленых глаз.
Красные волосы его напомнили о другом великане — прошедшем через войско наемников, как горячий меч сквозь масло. Значит, тот тоже был драконом? И нельзя ли поймать того на этого?
Генерал не обольщался видимой слабостью — исполосованный Лесидией, со стянутыми ремнями руками и ногами, пленник все равно мог быть опасен. И потому Тмир-ван держал руку на рукояти меча — чтобы успеть полоснуть, если лежащий у его ног каким-то чудом сможет освободиться и прыгнуть.
— Нужен ли он богам? — спросил генерал. — Не лучше ли отдать им еще сотню рабов — но у нас будет знатный колдун в заложниках? На такого заложника много что можно купить и многие двери в новом мире открыть.
— Когда боги выйдут, никакие двери против них закрытыми не останутся, — скрипуче возразил жрец. — Если он предназначен богам, значит, должен достаться богам! Допрашивай его, тиодхар, времени у тебя восемь долей, а затем придут младшие жрецы и заберут его на алтарь. Или ты хочешь прогневить богов?
— Не надо грозить мне, Имити-ша, — спокойно отозвался Тмир-ван. — Ты знаешь, что богам все равно, какую кровь пить, а мое дело — делать все для их воцарения в новом мире. Но я отдам тебе его, если он окажется бесполезным. Иди, Имити-ша.
— Ты слишком непочтителен к богам, Тмир-ван, — прошипел жрец. — Как бы тебе тоже не оказаться на жертвеннике.
— Боги знают, что мое тело и душа и так принадлежат им, и если понадобится моя кровь — я с радостью отдам ее, — невозмутимо ответил тиодхар. — Иди, уста богов, и принеси мне их ответ. А войну оставь мне.
Нории
С каждой минутой Нории чувствовал, что смерть отступает — пусть оставалась слабость в теле и нестерпимо, мучительно ныла сломанная рука, но сознание все более прояснялось. Он не понимал речи говорящих — но, когда побежали во все стороны люди и зашевелились наемники вокруг, стало понятно, что войско готовится к выступлению. Он понял, что старик в длинных одеждах и командующий поспорили по его поводу, понял и то, что его судьба в любом случае предопределена — все равно, чья рука решит ее.
И надеяться на помощь с Туры бесполезно — разве что драконы из боевого крыла Четери попробуют пробиться за ним, но против такой армии они не выстоят, как бы умелы ни были. И Дармоншир вряд ли поможет. Неизвестно, нашелся ли он после пленения Нории, или враг все же достал и удачливого брата по воздуху.
Возможно, случится так, что отряд боевых магов во главе с Александром Свидерским, которому в помощь прибыли три ученика Четери, выберет эти часы, чтобы атаковать, отвлечет армию и командующего — и даст возможность Нории ускользнуть. Но для этого нужно иметь силы идти. А он до сих пор не был уверен, что сможет встать на ноги.
В этом мире где-то находился и Четери, который сопровождал мага и юную принцессу, но подать ему знак не представлялось возможным, как и найти в окружающих лесах. Значит, уповать можно только на себя и на ту божественную силу, что осталась в крови. И делать все, чтобы выжить и вернуться. Побыстрее.
Ведь если его огненная жена узнает, где он, она придет сюда — как когда-то пошла через пустыню к своим родным. Нории слишком хорошо знал ее — чтобы понимать: как бы разумна, выдержана, хладнокровна она ни была, за то, что она считает своим, она будет биться до последнего вздоха. И этого нельзя было допустить. Потому что как бы ни была сильна Ангелина, здесь стихии Туры не работают, а, значит, ее ждет смерть. Или участь хуже, чем смерть.
Старик в длинных одеждах удалился, а командующий подошел ближе и склонился над драконом, вытащив меч из ножен и приставив к шее. Взгляд у него был усталый, умный и жесткий. С этим не договоришься. И обвести вокруг пальца себя не даст.
Но можно попытаться.
— Колдун, — сказал комендир с сильным акцентом, но на рудложском, и Нории едва заметно выдохнул — они смогут говорить на одном языке, а, значит, не все еще потеряно. — Я — тиодхар Тмир-ван, волей богов поставленный во глава армии. Сейчас ты мне рассказать то, что я захотеть знать. Или, — он кивнул на привязанных хитиновых тварей, — я посмотреть, как тебя есть по частям.
Нории посмотрел на охонгов и судорожно втянул в себя воздух. Зашевелил губами.
— Что так? — нетерпеливо проговорил Тмир-ван. — Говорить громко!
— Я все… — дракон засипел, закашлялся, — все… — он кашлял надрывно, тяжело. — Воды, — прохрипел он, — прошу, воды…
Тмир-ван хмыкнул, но не расслабился ни на йоту. Кивнул одному из охранников, повелел что-то — и тот, задрав голову Нории, влил ему в рот теплой и кисловатой, уже застоявшейся и дурно пахнущей воды. Дракону, привыкшему, что один глоток воды на Туре дает ему силу Матушки, показалось, что он глотает болотную жижу. Но жидкость организму была нужна.