местонахождении известно в конторе.
Он, оглядев окружающую живописную панораму, как полководец - поле перед сражением, и удовлетворенно хмыкнув, уселся в кресло, налил себе виски, опрокинул сразу стакан.
Хорошо хоть, что нейтрализатор в основном направлен на опиаты и синтетику, и лишь
немного приглушает действие алкоголя и табака. Иначе задание можно было бы считать
практически тренировкой перед вступлением в ряды монахов.
Услышал стук каблуков в холле и на мгновение собрался, подтянулся, чтобы тут же
развалиться в кресле, закинуть ногу на стол, чуть прикрыть глаза и придать лицу
расслабленное выражение.
- Госпожа Валенская, - объявил дворецкий, пропуская в дверь гостью и взирая на хозяина
немного квадратными глазами, и Люк, довольно хохотнув, развел руки, словно для
объятий, плеснув при этом алкоголем на пол, и немного невнятно крикнул:
- Крииис! Детка, ты как раз вовремя!
Дворецкий поспешно закрыл дверь, и Люк пообещал себе поднять ему зарплату после
того, как все закончится.
- Я еще не решила, прощать ли тебя, Кембритч, - заявила стоящая в дверях Валенская. Она
выглядела гораздо менее свежей, чем при их последней встрече – видимо, образ жизни
сказался на ней, но была по-прежнему ухожена, красива и порочна. Высокая, с пышной в
нужных местах фигурой, с аккуратно «сделанным» лицом – крашеные брови, пухлые
губы, осветленные длинные волосы, темные глаза со «стрелками».
- Ты еще прекраснее, котеночек, чем раньше, - ответил он, зная, как она падка на лесть, схватил со стола бутылку шампанского, откупорил, налил в бокал, почти не пролив. – Иди
ко мне, промочи горло.
Она раздраженно дернула плечами, словно собираясь уйти, но вместо этого сбросила
меховую накидку, оставшись в блестящем коротком платье, уперла руки в бока. О да, Крис
всегда любила все блестящее.
- Ты даже не извинился!
- Ну детка, - он пьяненько захихикал, - виноват, вот такой я засранец. Ты же знаешь меня.
Отхлебнул из ее бокала, помахал им в воздухе, поставил на стол.
- Вкусное шампанское, серенитское, то, что ты любишь. Иди сюда. Не заставляй меня
просить еще раз. А то рассержусь и уеду.
- Ты даже не позвонил мне ни разу, - пожаловалась она, но подошла, и он тут же облапил
ее, дернул к себе на колени, запустил руку под юбку. Крис пискнула и шумно задышала
ему в ухо. Она тоже играла - и смущение и возбуждение. По-настоящему ее глаза
зажигали только деньги.
- Теперь я буду звонить тебе к-каждый день! – пообещал он, стаскивая с нее трусики до
колен и оглаживая бедра, чуть пощипывая их, как она любила. – А завтра пойдем по
магазинам, заглянем в автосалон, я уже присмотрел для тебя подарок. Только будь со мной
ласковой, Крис. А я буду очень-очень щедрым.
Девушка потерлась о него пышной грудью, поерзала на коленях, преданно заглянула в
глаза. Вот теперь у нее во взгляде было вожделение. Удивительно, семья ее сейчас далеко
не бедствовала, однако ей все было мало.
Его тело, изголодавшееся по женщинам, начало просыпаться.
- Кстати, - шепнул он ей на ухо, спуская узкие лямки платья с плеч и обнажая грудь, - мое
извинение лежит в кармане моих брюк. Когда снимешь их, сможешь на него
полюбоваться. А в спальне, если с первого раза не простишь, найдется еще парочка.
Глава 5
Ангелина
Тягучая жара, ленивый ветерок, чуть стелющийся по полу и целующий босые ноги, плеск
воды в фонтане. Много сладких фруктов, служанки, ловящие каждое пожелание. Тонкие
восточные наряды, которыми забит гардероб – хоть весь день примеряй. Купальня, в
которой тебя готовы отскрести до совершенства. Открытый личный бассейн с прохладной
водой и выстеленным белым песком дном, где можно плавать до бесконечности, слушая
пение пестрых и ярких птиц, или сидеть на траве рядом, загорая.
Не хочешь на траве – принесут софу с изогнутыми ножками и шелковой обивкой. И если
захочешь, занесут обратно в покои, прямо на ней. Лучше, чем лучший курорт.
Каждый день к завтраку – неизменные украшения. Теперь это не просто золото. Теперь это
произведения искусства, каждое из которых сделало бы честь любой королевской
сокровищнице, и которое так и хочется рассмотреть и потрогать.
Только смирись, принцесса.
Бассейн и купальня надоели на второй день, солнце и загар уже не радовали, а служанок
она старалась вызывать как можно реже. Дары отправлялись туда, куда и раньше – за окно.
В куче, когда их было слишком много, они казались тем, чем были по сути – просто
блестящим металлом.
В Ангелине росло тяжелое, гневное раздражение. Она уже очень давно не сердилась, все