Двигаться не хочется, хочется лечь и все обдумать, а может и пожалеть себя — только так, чтобы любимая не видела, ведь какой мужчина хочет показаться в минуты слабости? Но Таисия непреклонна:
— Пока ты мой пациент, слушайся меня!
— А потом, когда выздоровею? — Энтери выходит за ней из дома и улыбается, так забавна она сейчас, когда командует.
— И потом, — она наставительно поднимает палец вверх, изящно маневрируя со своей высокой стопкой между деревьев. Они поднимаются куда-то в гору. От попытки отобрать и понести она ругается, потом мол натаскаешься еще, не переживай, возможностей будет много.
Идут они недолго, может, пару минут, и внезапно в запахи хвои и листвы вплетается родной, свежий и ласковый, как запах матери — запах близкой теплой воды.
Девушка и ее дракон выходят на маленькую, белую от соли террасу, над которой стоит дымка. Терраса размером с три их дома, и в ней — цепочкой несколько каменных углублений с водой разной степени нагрева. Горячая вода бьет прямо из скалы, и купаться в самой близкой к источнику чаше нельзя, сваришься. Зато четвертая как раз подходит, чтобы отмыть давно не мытого дракона. Что там эти обтирания, даже самые тщательные, баловство одно.
Тася командует раздеваться, и Энтери подчиняется, одновременно наблюдая за ней. Девушка стоит к нему вполоборота, натягивает широкую рубаху, и уже под ней скидывает платье и белье. Однако он успевает увидеть и стройные бедра, и круглую попку, и с каким-то веселым предчувствием думает, что купание будет тяжелым.
Он же раздевается донага — чего стесняться, чего она там не видела? И, медленно, кайфуя от ощущений, заходит в воду. Она тепленькая, вкусная — прямо из недр земли, целебная, и он пьет ее горстями, пока его будущая жена в смешной широченной рубахе, в которую ее четырежды можно обернуть, заходит в воду.
Коварная водица приподнимает полы рубахи, Тася розовеет и мгновенно плюхается в воду, а Энтери мечтательно улыбается.
В чаше удобный выступ, где можно посидеть, и они, откинувшись на пологий каменный склон естественной ванны, долго отмокают, обнявшись. Проклятая рубаха кажется неуместной, тяжелой и очень мешает им обоим. Энтери играет с пуговками, расстегивает сверху одну, другую, но его останавливают, поворачивают к себе спиной и начинают яростно скоблить, отмывая дракона набело.
Тася трет его сзади мочалкой, стараясь не думать о том, как привлекательно его тело. Энтери такой огромный, что она со своим немаленьким ростом достает ему до плеча. Он еще очень худой, но спина и руки уже бугрятся мышцами и жилами, и на его коже проступает чуть заметный орнамент, который едва-едва светится в темноте.
Девушка проводит пальцем по тонким светящимся линиям.
— Что это такое, Энти?
— Это линии нашей ауры, — отвечает он хрипло. — Чистая энергия. Это и есть дракон. Когда мы перекидываемся, именно эти линии, раскручиваясь, создают контуры нашего нового тела.
— Я не понимаю, — шепчет она, заворожено гладя чудесный орнамент.
— Я и сам не очень-то понимаю, — отвечает он так же тихо, сосредоточенный на движении ее рук. — Когда мы поженимся, я познакомлю тебя с учителем, он все объяснит. Если, конечно, он еще жив, — вспоминает он и тут же мрачнеет.
Тася, как настоящая женщина, чувствует эту смену настроения, и понимает, что нужно снова отвлекать. Поэтому она в липнущей к телу рубахе перебирается вперед, садится в воду перед ним на колени, и предупреждает:
— Руки держать при себе!
— А то что? — спрашивает он, с интересом глядя, как она намыливает мочалку и придвигается к его груди.
— А то останешься грязнулей, — грозится девушка, и приступает к делу.
Энтери любуется ей — волосы выбились из поднятых наверх кос и влажные прядки падают на лицо, она периодически сдувает их вверх, но они снова падают, мешая.
Он протягивает руку и заправляет прядку ей за ухо. Тася улыбается:
— Спасибо! Ну, все, ополаскивайся.
— А как же нижняя половина дракона? — хитро интересуется Энтери, выныривая из воды. Пена быстро уходит в следующие бассейны.
— А нижнюю половину дракона вымоет верхняя половина дракона, — фыркает Тася, и он хохочет, так, что вокруг него закручиваются небольшие бурунчики.
— А может верхняя половина дракона вымыть какую-нибудь половину своей любимой? — вкрадчиво интересуется он, притягивая Тасю к себе на колени, так, что она садится к нему боком, и чувствуя ее всем телом. — А лучше и всю любимую. Ох, милая, что же ты со мной делаешь?