Здесь, безусловно, был мир женщин — важничали все, от сопливых девчонок и дам, одетых строго, офисно, до величественных старух. Мужчины сопровождали их, держась немного позади. Иностранцев было куда меньше, чем в Рудлоге — видимо, матриархат все-таки не привлекал сильную половину человечества, и на Чета поглядывали неодобрительно, но молчали.
Среди высоких новых домов то тут, то там попадались небольшие, изящные храмы Синей. Они были открытыми — крыши держались на увитых плющом колоннах, и статуи покровительницы Маль-Серены были видны всем проходящим.
Дракон, досадуя, что не захватил с собой золота на жертву, заглянул в один из них, пробормотал слова приветствия и почтительно прикоснулся к каменной ступне маленькой улыбающейся Богини. И получил ответ — он всегда его получал — огромная бабочка сорвалась с цветущего вьюнка, сделавшего строгие колонны зелеными, мохнатыми, и мазнула-поцеловала его крыльями по щеке.
Сохранился в центре и старый храм всех богов — открывал полукруг Белый, закрывал Черный, как и положено в годовом цикле, а богиня воды стояла перед своим зимним мужем, но здесь она была не мягкой и нежной, а настоящей воительницей в доспехах — только на Маль-Серене можно было увидеть подобные изображения богини Любви, словно напоминающие, что стихия может быть и жестокой, и сокрушающей, и не менее мощной, чем ее братья.
В конце концов Четери так устал от безделья, что, вернувшись во дворец, подошел к капитану царских стрелков и почти вежливо — насколько это было ему доступно — изъявил желание научиться стрелять. Офицер, коротко стриженная, с зычным голосом, с сомнением оглядела дерзкого мужика с ног до головы — не выбрал ли он такой способ поухаживать за ней, матерью четверых детей. Но гостю было приказано ни в чем не отказывать — поэтому капитан провела суровый инструктаж, потренировала его на разборку-сборку пистолета, неожиданно сама увлеклась, рассказывая о разных видах стрелкового оружия, привела дракона к арсеналу, запретив что-либо трогать, и там прочитала настоящую вдохновенную лекцию.
Гость слушал внимательно, и она благодушно отнесла его утренние ухмылки к классической мужской легкомысленности, выдала пистолет, наушники и поставила в открытый тир под присмотром нескольких солдат.
Теперь пришла пора бравым стрелкам улыбаться и хихикать — дракон безбожно мазал, но упрямо целился, стрелял, менял обоймы, советы слушал угрюмо, принимал помощь в постановке рук, снова стрелял. Пока у него стало хоть что-то получаться, наступил вечер — и он с удовольствием принял приглашение на простой ужин в солдатской столовой. И даже не улыбнулся, когда к нему подошли двое офицеров и предложили прийти в спортзал и побороться. Он сделал вид, что раздумывает, и отказался.
— Боюсь, — сказал он максимально сдержанно — и это многого ему стоило, — я не переживу позора.
Не мог Чет после того, как ему дружно помогали, валять женщин — да, крепких, суровых, одетых в форму, пахнущих кожей и потом — но женщин — по земле и рушить их представление о том, что они крепче и лучше любого мужчины.
Темным вечером он пришел на берег моря и долго сидел там, вслушиваясь в шум прибоя. Теплый ровный рокот был похож на зов Владыки, который возникал в голове, когда Нории обращался к нему. И Чет решился — закрыл глаза и позвал мысленно своего друга.
«Я решил ждать до утра и лететь выручать тебя, Мастер.»
Он хмыкнул. Что с ним будет?
«Прости, Владыка. Я отвез ее.»
«Где ты, Чет?»
«На Маль-Серене. Завтра привезу к тебе гостью. Царицу.»
«За это я прощаю твое молчание, друг. Жду.»
Ранним утром его разбудила с любопытством поглядывающая служанка, накрыла стол — он поел быстро, и провела его на берег моря. Через десять минут показалась царица — тепло одетая, в крепких сапожках, шапке, куртке с меховым воротником — только серые глаза смотрели весело.