В гостиной сестры на нее лениво тявкнул Бобби, и Алинка тихо прошла в спальню. Сестра спала, прижав кулачки к шее, и очень стыдно было ее будить, но надо же было что-то делать!
— Мариш, — отчаянно прошептала Алинка, — Марин! Проснись!
— А? — Марина открыла глаза, недоуменно уставилась на Алинку. — Ребенок, ты чего? Кошмар приснился? Забирайся ко мне под бок, только дай доспать, умоляю.
— Да нет! — волнуясь, выпалила Алина. — Марина, мне помощь нужна! У меня это, к-кажется, цикл начался!
— Ну поздравляю, — сонно сказала та и села, включила ночник. Волосы ее торчали во все стороны, и одета она была в коротенькую маечку и шортики. — Теперь ты совсем большая. Ликбез нужен? Ну, почему все это происходит и какие процессы запускает в организме?
— Я об этом в пять лет прочитала, — проворчала Алина.
— Ну тогда чего ты паникуешь? Регулы — это не страшно, Алиш.
Она зевнула и потянулась.
— О, у тебя новая татуировка? — заинтересованно спросила Алинка. Марина смущенно прикрылась рукой.
— Потом покажу. Еще воспалена немного. Ты чего разбудила-то меня? Я, конечно, польщена, что первой узнала о такой новости…
Алина покраснела.
— Мне бы чего-то, Марин… я ведь не разбираюсь и нет у меня!
Маринка некоторое время, что-то соображая, смотрела на нее. Потом взгляд ее просветлел и она потрясла головой.
— Сестра у тебя — дураха, — сказала она с чувством. — Пойдем, проведу инструктаж. Живот болит?
— Болит, — буркнула Алина.
Марина наклонилась, порылась в тумбочке.
— Вот тебе обезболивающее. Пошли в ванную, девушка. Буду тебя учить страшным женским премудростям. А потом, — она взглянула на часы, — постараемся все-таки поспать. Еще два часа точно есть. А ты привыкай быть взрослой, ребенок, — она хмыкнула и потрепала Алинку по голове. — Хотя какой ты теперь ребенок, раз ты уже своих детей иметь можешь.
После всех треволнений пятая принцесса не пошла к себе. Рястянулась рядом с сестрой, укуталась в теплое одеяло — боль в животе отпустила, и заснула она почти мгновенно.
И снилось ей, что рядом — солнце, и она, маленькая, голодная и холодная, протягивает к нему руки, чтобы вобрать этот свет, согреться — и лучи мягко впитываются в кожу, делая принцессу легкой и счастливой. От света этого щекотно в животе и радостно на душе. Она пьет и пьет его — и внутри, откуда-то из древних глубин подсознания поднимается понимание, что нельзя больше. Хватит. И еще мамин голос «Алина, нельзя жадничать! Ты же принцесса Рудлог!»
И она пристыженно отходит от солнышка. Внутри ее теперь тоже горячо и тепло, и она смотрит на свой живот и понимает, что в ней есть свое солнце. И она всегда может согреться им.
Алина недовольно повернулась к сестре спиной, накрылась головой и засопела. Ее голод лениво ворчал, затихая, и, кажется, тоже задремал где-то внутри. Больше она его не ощущала.
С утра пятая принцесса подскочила бодрой, как воробушек весной. Рядом потягивалась Марина. Сонно улыбнулась сестре.
— Полегчало?
— Ага, — Алинка включила свет, потянулась к очкам, надела их — и вокруг все странно поплыло. Сняла, с возмущением оглядела линзы, потерла их рукавом. Снова надела.
Марина врубила радио — сразу ударило по ушам ритмами, понеслась бойкая музыка — и, подтанцовывая, подошла к зеркалу расчесаться. Открыла большие золотые часы — Алина в ступоре четко увидела и мелкие камешки в них, и стрелки, показывающие половину седьмого. Марина хмыкнула и нарочито небрежно швырнула их в ящик стола. И только потом заметила, что младшая сестра застыла у выключателя с очками в руках, и губы у нее дрожат.
— Алиш, ты чего? — испуганно спросила третья принцесса. Подошла, заглянула в глаза, уверенно взяла за руку, отсчитывая пульс. — Болит что-то? Помощь нужна? Ты только в обморок не падай!
— Марин, — слабо и жалобно сказала Алинка, — я вижу без очков. Я честное слово все вижу!
Она дернулась в сторону, подбежала к окну и уставилась в парк.
— Далеко вижу, хоть и темно! — возбужденно крикнула она и повернулась, поднесла к лицу руку. — И близко!!! Марина!!!
И расплакалась. Эмоции захлестывали неожиданно ярко, и хотелось и плакать, и смеяться одновременно.
— Чудесный ты ребенок, — чуть ворчливо и радостно проговорила старшая сестра. Алинка всхлипывала и вертелась вокруг себя — рассматривала все вокруг. — А рыдать-то зачем? Это же счастье! Хотя понятно, гормоны. Добро пожаловать в трудный женский мир неустойчивой психики, Алиш.