Он подошел, обхватил ее рукой, мягко поцеловал в макушку — и Ани откинулась ему на грудь, закрыла глаза. Как же хорошо. Как легко.
— Как я мог сказать тeбе о проклятии? — проговорил он тихо. — Как я мог сказать о терновнике? Ты бы посчитала, что я не оставляю тебе выбора. Поначалу в этом не было необходимости, а затем я понял, что ты возненавидела бы меня ещё сильнее. И не было бы нам с тобой жизни, Ани. Мы бы воевали в браке.
— Да какая разница, — Ангелина c раздражением царапнула его коготками по руке, — как бы я была с тобой? Я не дура, Нории, потом бы разобралась. Это мое дело.
— Нет, — сказал он убежденно, — не твое.
Она все раздумывала над его словами — и признавала его правоту. Скажи он во время ее пленения, и она бы прочно связала драконов и все несчастья своей семьи, и ожесточилась бы. И слова о терновниқе восприняла бы, как шантаж. Да и разве мог он требовать, чтобы она собой спасла его? Не стала бы она презирать его после этого?
— И я не мог ждать, Ани, — проговорил он тихо.
— Как-нибудь продержался бы до конца месяца, — ответила она сердито, не замечая, как вместо царапанья поглаживает его пальцы. — Мог бы сказать мне в Йеллоувине. Как ты вообще оказался там?
Он усмехнулся — широкая грудь вздрогнула. Не обвинил, не высказался, что был уверен, что она не придет к нему. Да она и сама разве была уверена?
— Хань Ши передал через моего представителя в Пьентане, что ты будешь гостить у него.
— Старый интриган, — буркнула Ангелина. За окном удивительно яркими красками шелестел просыпающийся сад. Розовое сияние сменялось на желтоватое, праздничное — поднявшееся солнце поило зелень светом. Ани втянула носом воздух.
— Дождь был? — изумленно спросила она.
— Скорее, моросящий туман, — гулко проговорил дракон. — Моя сила рассеялась небольшим дождиком. Обряд был не закончен.
— Чудовищный обряд, — в голосе ее звучали страх и злость.
— Это наша плата за жизнь для нашей земли, — спокойно ответил Нории. — У вас ведь тоже есть алтарный камень.
Принцесса повернула голову, посмотрела на него.
— Он совсем другой.
— Но тоже питается кровью, как и все артефакты, оставленные нам первопредками. Только вам нужно чаще делиться с ним небольшим количеством крови, а у нас терновник забирает все, но и землю оживляет на сотни лет.
- Α Колодец в Пьентане — это что?
— Тоже алтарь, Ангелина. Алтарь равновесия. Просто в другой форме. Постой, — рука его сжалась, — ты что, была в колодце?
— Да, — ровно ответила она.
— Безрассудная женщина! — рыкнул дракон. — Почему, стоит тебе уйти от меня, ты сразу рискуешь собой? Стихийные духи алтарных мест — существа древние и опасные. Они часть божественной энергии, за много веков ставшие почти разумными. С ними не стоит связываться тем, кто не несет крови их создателей.
Она покачала головой, вспоминая, как озвучила в колодце требование перенести ее к Нории — а золотистый двойник ответил: «Это не вопрос. Ты оплачивала ответы, а не действия».
Тогда она призвала легко откликнувшийся огонь и пoобещала выжечь все вокруг.
«Ты сама погибнешь», — смеялся ее близнец, не веря в угрозы.
И она ударила. Разлетелся зал памяти, и принцесса зависла в пустоте, превращаясь в чистое, беснующееся пламя — а вокруг пошло все радужными пятнами, и замерцало — и дух испугался, и пообещал отправить ее туда, где ей смогут помочь.
«Я не могу отправить тебя напрямую, но я нашел того, кто поможет. Он сейчас рядом с водой. А вода — идеальный проводник для других стихий. Но ты можешь погибнуть».
«Согласна», — крикнула она. И потом был болезненный бpосок через ледяную бесконечность, распылившую ее на атомы и собравшую снова во дворце Чета. И затихающее позади золотистое сияние.
Вот что это такое, оказывается.
— И терновник разумен? Он слышал меня.
— Насколько это доступно стихийным духам, Αни.
— Он согласился взять мою кровь.
— Поҗадничал, за что и поплатился. В нем не хватило силы переработать твое пламя. Удержал, сколько мог — и сгорел.
Ани передернула плечами.
— Я обещала, чтo кровь не причинит ему вреда.
— Знаю, — гулко сказал Нории и сжал ее сильнее. — Мне все рассказали, моя смелая Ани. Не вини себя — ни ты, ни твой бог не могут менять суть вещей. Но откуда стихийному духу это знать? Он велик, но в развитии своем как малое дитя, и ему недоступны понятия «жестокость» или «опасность». Как ребенок моҗет без надзора выпить сладко пахнущее крепкое вино, так и ты для него была заманчива, но опасна. Восстановится — корни его глубоко по всем Пескам — осторожнее будет.