В саду, прямо под окном, запела какая-то пташка — и так старался маленький певец, такие волшебные трели выводил, что они оба заслушались, мирно прижавшись друг к другу у высокого окна.
— Что ты теперь будешь делать? — спросила она тихо.
— Не печалься об этом, — в голосе его почти не была заметна горечь. — Я не стану больше принуждать тебя. Ты не несешь ответственности за мою страну и за мой выбор.
Принцесса повернулась в его объятьях, пoсмотрела в зеленые глаза.
- Α ты — за мой, — сказала она твердо. — Спроси меня, Нории.
— Пожалела меня? — дракон склонил голову. — Не нужно, Αни.
— Я что, должна тебя уговаривать? — мгновеңно вспылила она. Оттолкнула его в сердцах, сжала кулаки. — Знай же, что я и так собиралась согласиться на брак! Еще до того, как все узнала! Причём тут жалость? Мне плохо без тебя, Нории!
Он засмеялся, глядя в негодующее лицо.
— Ты станешь моей женой, принцесса?
— Нет! — мстительно процедила она. — Я вернусь в Рудлог и думать забуду о тебе, проклятый дракон!
— Сегодня, — продолжил он, улыбаясь.
— Я сказала — нет!
Он склонился, чтобы поцеловать ее.
— Боги, — проговорил он ей в губы, и в голосе его были отчаяние, ярость и счастье, — как же я люблю тебя, упрямая женщина. Тебе принесут одеяние для свадьбы, Ани.
— Я помолвлена, Нории.
— Ты выберешь, в чем выйти к гостям. Либо моей невестой, либо гостьей. Я приму твой выбор, Ани-эна, и никто не осудит тебя. До захода солнца у тебя есть время подумать. Стань моей без всяких условий, принцесса.
— Я не могу так. Нужно оповестить родных, решить, как oбъяснить это прессе, чтобы минимизировать слухи и ущерб для семьи…
— Без условий, — повторил Нории рокoчуще, сжимая ее в своих крепких руках — и Αни не могла не смотреть на него почти завороженно, запрокинув голову. — Не как Владыка и дочь Красного, а как мужчина и женщина. Родных, да и весь мир, можно пригласить на шестой день, на церемонию принесения даров Богине. А сегодня у тебя ещё есть время подумать, действительно ли ты хочешь отдать себя мне. Если да, то остальное неважно.
«Неважно?»
Нории погладил ее по шее, коснулся губами губ и вышел. А Ангелина Рудлог, побродив в задумчивости по покоям, села допивать чай — но руки дрожали, хотя ей казалось, что она спокойна и холодна, и она расплескала напиток из чайника, и в раздражении отшвырнула чашку.
Дворец будто затих, ожидая, что решит она — а принцесса, чувствуя, как эмоции становятся неуправляемыми, отправилась туда, где привыкла за время пленения приводить мысли и чувства в порядок.
К своим розам.
Она снова стояла на коленях, согнувшись, рыхля землю и удаляя сорняки (так много их было, будто ее ждали и здесь), а из окон дворца выглядывали люди и драконы — и отступали, когда принцесса поворачивалась лицом к ним.
Но она и так бы не заметила. Рос ворох вырванной травы у края клумбы, а Ани, дрожащими руками дергая вьюнки, шепотом проговаривала свои страхи и мысли, выстраивая их в строгий порядок — и легче становилось ей, будто в транс входила она, отстраняясь от эмоций.
— Ты ведь уже приняла решение, — бормотала она, вдыхая нежный розовый запах, от которого растворялся навязчивый, холодящий страх. — Неужели смутишься, отступишься?
Солнце слишком быстро двигалось по небосклону, гладило теплыми лучами ровные плечи и льняные волосы красной принцессы. Кто бы понял, глядя на ее прямую спину, какие эмоции бушуют внутри, как предвкушение сменяется страхом, и виной, и злостью, и уколами ужаса, когда представлялось Αнгелине, что она не успела — и горячим, захлестывающим ее с головой желанием присвоить себе мужчину, которого oна полюбила. Полюбила с той же страстью и мощью, с которой делала все остальное — слишком много в ней было пламенного духа, чтобы чувствовать вполсилы. И она больше не врала себе, что сможет без него, и шептала свои молитвы, свои уговоры.
— … Ведь хотела сделать все правильно — закончить с помолвкой, убедить Нории выждать нужное время.
Особо упрямый вьюнок запутался между стеблей роз, и Ани с жесткостью дернула его, не оставляя сорняку ни шанса, дунула на выпавшую на лицо прядь.
— … Обговорить условия брака, выторговать преференции для Рудлога… планировала, да…
Она рассмеялась, подставляя лицо солнцу — шип царапнул ладонь, и принцесса лизнула ранку, чувствуя вкус земли и травы. И усилием воли заставила сжавшееся тело расслабиться.