Выбрать главу

И заволновался песок, зашелестел, зашумел – и начал двигаться, стенами уходя в стороны. Будто гигантский булыжник кинули сверху на пустыню – и понеслись от Владыки круги-волны. С рокотом, вызванным трением мириад песчинок, поднимались от одиноко стоящего в центре дракона сыпучие цунами и уносились за горизонт, обнажая волнистый серый камень, лежащий прямо у ног Нории, и огромную каменистую равнину вокруг.

Вот и последние песчинки с шорохом утекли в стороны, обнажив на круглой плите рисунок, похожий на растительный орнамент. Из бороздок рисунка поднимались вверх едва заметные белесоватые стеклянные иголочки. Тоненькие, маленькие, как остренькая, только-только начавшая пробиваться по весне трава.

Нории покачнулся. Опустил голову, переступил с ноги на ногу, поджимая пальцы. Красные волосы закрыли лицо.

«Мой народ, – пророкотал его Зов. – Я ухожу, чтобы дать вам жить. Кровь свою отдаю Пескам, кровью своей смываю все долги. Словом своим и кровью своей снимаю проклятие с рода Рудлог – ради будущего Туры. Не дело женщинам и детям платить так, как должны отвечать мужчины. Вот мое слово – живите в мире, забудьте о мести. Запрещаю вам мешать мне. Прощайте, братья и сестры».

Несколько секунд как затих Зов – и содрогнулась пустыня от тоскливого рева сотен поднявшихся в воздух драконов. Спешили они к алтарному месту, спешили отдать последние почести приносящему себя в жертву.

– Душа моя чиста и разум спокоен, – прошептал Нории едва слышно, – всего отдаю себя. Примите мою силу, отец мой, матушка-Вода, напоите мою землю, молю.

Затих, помедлил мгновение – и шагнул в орнамент. Пронзили его ноги травинки – иголки, и застонал он, стиснул кулаки, и заплакала, закричала с ним огненная искорка, – а под ступнями дракона расплывалась кровь, впитывалась в камень. Полыхнул алтарь раз, другой, становясь прозрачным – и загорелся белым цветом, и рванулись вверх, прошивая ступни стеклянные нити-побеги, вскарабкались вверх по коже. Вонзились в кожу острыми шипами, потекли вниз от проколов крупные капли крови, – и начал краснеть чудовищный терновник, высасывая жизнь из добровольной жертвы, поднимаясь выше по живой, подрагивающей плоти.

Искорка рванулась к нему – и ее отшвырнуло неведомой силой.

Как он устоял на ногах? Как вообще можно это выдержать? Боги! Да что же это! Что же это такое!!!

Вокруг Нории то тут, то там на каменной равнине трескалась, взрывалась земля, выбрасывая толстые хрустальные побеги ввысь – и они ложились на землю, и тоже тянулись тонкими усиками к дракону. Скоро вся равнина была покрыта сверкающим терновником – и шипы уже поднялись к поясу живой еще жертвы, и на ближайших ветвях начали раскрываться круглые цветы-лотосы, источающие белый свет.

Село солнце.

Темнела ночь, содрогался мужчина в объятьях пьющего кровь терновника – и сияли цветы, освещая его бледное лицо, сжатые кулаки. И звучал над равниной едва слышный, непрекращающийся хрип-стон, бесконечный, жуткий….

Он открыл глаза, смотрящие уже за грань жизни, и взглянул прямо на Ани. И обескровленными губами прошептал:

– Не плачь…по мне…

Она прорывалась к нему что было сил, убиваясь о призрачную стену – и ничего не могла сделать. Внутри маленькой искорки росло дикое пламя – и в очередной раз она рванулась к нему – и закричала от ярости, от бессилия, потому что снова выпала в спиральном зале, в туманную реку. Тело весило сотни тонн – но она поднялась, ноги не двигались – но она шагнула вперед, к застывшему бесстрастному двойнику – и зашипела, давясь схваченным судорогой горлом:

– Ты…ты! Мне нужно туда!

Руки ее заполыхали – и на лице золотистого идола впервые проскользнуло что-то похожее на удивление.

– Ты! – громыхала она, истекая огнем – и зал зашумел, встала стеной река времени, заволновалась, погнала воды обратно, от взбесившейся принцессы. Начали трескаться зеркала прошлого, и почернела солнечная лоза от гневного пламени. – Немедленно! Отправь меня к нему! Как мне! Как мне попасть туда?!!!

– У тебя остался всего один вопрос, – золотистый двойник растекся дымкой – и снова собрался. В улыбающуюся Пол, затягивающую волосы в хвост. – Сестренка! – крикнула она недоуменно. – Неужели ты оставишь меня?

Ангелина со свистом втянула в себя воздух и бессильно опустила руки. Погасло пламя, а в душе словно нож провернули – закровоточила, начала расти дыра на месте сердца.

Золотистая Пол недоуменно и удивленно подняла брови, закрыла лицо руками и заплакала. Как в детстве – навзрыд, с судорожными всхлипами. Задрожала – пронеслись перед Ангелиной видения о последнем дне сестры, увидела она и солнечный мост, и взгляд Полины на пробуждающегося Демьяна – и сестренка опустилась на четвереньки, оборачиваясь в медведицу. Зарычала, посмотрела на Ани пустым звериным взглядом и бросилась на нее – Ангелина упала, – щелкнули челюсти, вгрызаясь в шею, впились когти в грудь.