– Вовсе я не напрягаюсь, – смущенно прошипел я в ответ. – Меня просто раздражает эта ситуация. Сам не понимаю, зачем послушался Хамелеона!
– Ну а раз послушал, так и нечего теперь все портить. Вон, смотри, кто-то вошел. Все смотрят. Давай тоже смотреть? Чего это они делают?
Я постарался принять более расслабленный вид. Если уж даже юная шаманка заметила, что я веду себя неестественно, значит, действительно, перегибаю палку. Мне и в самом деле было очень неуютно вдали от ставшего уже родным Кеймура.
Народа в общем зале тем временем стало еще больше – все столы оказались заняты. Кроме одного, в самом углу возле стойки, который расторопные работницы застелили чистейшей скатертью. Более того, в комнате прибавилось свечей, отчего она приняла какой-то даже праздничный вид, а сновавшие тут и там официантки сменили одежду, красуясь в накрахмаленных передничках. Верный признак, что трактир готовится посетить очень важная персона. Для обычных посетителей владелец так не старался.
Наконец, трактирщик, тоже разодетый в честь визита в нарядный костюм, вышел из-за столика и громко прокашлялся. Разговоры в «Центральном» начали стихать, и постепенно в помещении установилась тишина.
– Уважаемые жители Эссау и гости нашего города! – важно начал трактирщик. – Большинству из вас известно, что сегодня наш город посетила блистательная актриса и певица, несравненная Инга Краус! Думаю, ни для кого из присутствующих не новость, что именно с нашего города начинаются ее гастроли по Согресу. Для нашего города это большая удача, ведь госпожа Краус согласилась устроить для нас концерт. К сожалению, у нас нет театра, в котором мы, ценители искусства, могли бы насладиться ее великолепным актерским даром. И я очень горд, что она выбрала именно «Центральный» для того, чтобы пролить на нас свет своего искусства. Господа! Я могу еще долго рассказывать о достоинствах нашей гостьи, но уже вижу нетерпение в ваших глазах, так что я замолкаю. Встречайте – несравненная Инга Краус!
Все взгляды устремились к центру зала, а я уставился на Говорну, которая едва слышно, чтобы не нарушать установившуюся в зале тишину, спросила:
– Так мы что, так торопились сюда, чтобы успеть на выступление какой-то несравненной…
– Да ну, что ты говоришь… – хмыкнул я. – Просто совпало так. Но вообще смешно получилось, правда.
Видно было, что шаманка готова взорваться от переполнявших её вопросов – до сих пор о существовании всевозможных певцов, актеров и прочих людей искусства она только слышала. Но пришлось, действительно, замолчать. После взрыва приветствий в зале установилась тишина, и я почел за лучшее последовать примеру зрителей.
Как-то так вышло, что я никогда в этом мире не интересовался искусством. То, что где-то в столице есть театр, мне, конечно, было известно, но ни раньше, ни тем более теперь, мыслей о том, чтобы посетить представление, у меня не появлялось. Впрочем, даже в нашей провинции мне пару раз доводилось слышать имя восходящей звезды столичных подмостков Инги Краус. Говорили, что эта юная актриса уже затмила своей красотой и живостью игры многих известных див и что даже самые известные и богатые жители почитают за честь получить персональное приглашение на представление с ее участием. Говорили, что взлет юной покорительницы сцены был стремителен и блестящ и что даже сам король, посетив представление, выказал свое благоволение восходящей звезде сцены, восхищался ее великолепным актерским мастерством и завораживающим голосом.
И приходилось признать, что его величество, мир его праху, ничуть не польстил актрисе. Никогда бы не подумал, что меня могут удивить местные служители муз. В Кеймуре, до войны, я несколько раз посещал выступления бродячих бардов и совсем не был впечатлен – сравнить с теми певцами и актерами, что остались в далеком и навсегда потерянном для меня родном мире, их было невозможно. Глядя на то, с каким восторгом их слушают местные жители, я решил, что это лучшее, что можно услышать и увидеть в Артании, и не слишком стремился продолжать знакомство с местной культурой. Как выяснилось, напрасно. Инга Краус могла бы дать фору многим певицам моей далекой родины. Сам не ожидая такого от себя, я заслушался ее исполнением. Удивительно низкий для такой миниатюрной девушки, с легкой хрипотцой, ее голос по-настоящему завораживал. Казалось, голос не помещается в таком хрупком создании, что он рвется наружу, поражая всех, кому посчастливилось услышать это пение.