— А они писали про свою личную жизнь?
— Насколько я знаю, нет.
Я попыталась скрыть разочарование. Все было слишком странно.
— А чьим супругом стал Гаст де Ниар? Я просто плохо учила историю, а это имя запомнилось.
— Он был помолвлен с королевой Мириам. Но погиб через несколько недель после свадьбы. Несчастный случай. Так что, как Мириам правила одна, так и продолжила править.
Значит, Селиция не знала про дневник. Да и вообще хоть кто-то про него знал, кроме того таинственного растеряши? Но хоть что-то я узнала, это уже хорошо. Королева Мириам… Сразу возник в памяти тот портрет красивой величественной женщины.
Я замолкла, а Селиция стала еще более задумчивой.
Чем ближе мы подходили к Южному крылу, тем чаще попадались охранники. Наверное, хорошо здесь жить, в безопасности, где всякие типы не шляются. Убранство Южного крыла было самым роскошным, что не удивительно для части замка, где расположены королевские покои. Все эти фарфоровые статуэтки, вазы на малахитовых столешницах, ворсистые старые ковры, черно-красные и золотые оттенки, всё должно было подчеркнуть то богатство, которым обладала королевская семья.
Но как по мне, вся эта вычурность была лишней и слишком давила. Единственным, что мне уж совсем не понравилось, были наглухо зашторенные окна, которые погружали коридоры в зловещий полумрак. Скажем так, поздно вечером я бы не отважилась здесь пройти.
У двери в покои короля стояло четверо стражников, на вид все очень суровые и серьезные мужчины, они издалека придирчиво оглядели меня, наверное, хотели проверить, не спрятала ли я где под платьем маленький топорик и не решила ли укокошить их короля. Но, когда мы проходили мимо них, они даже не шелохнулись, продолжили стоять молчаливыми истуканами. Даже невольно захотелось их ущипнуть или высунуть язык, а потом убежать назад с диким смехом. Но я сдержалась, потому что благовоспитанной даме, которой я якобы должна являться, не пристало так себя вести.
Селиция отворила дверь без стука, и мы прошли внутрь.
Кабинет короля оказался очень мрачным, возможно, такое впечатление сложилось из-за темного дерева, из которого была сделана вся мебель. Ковер, кстати, тоже был почти черным, картины на стене — гнетущие. Зашторенные окна, не пропускающие ни свет, ни свежий воздух.
В кабинете было богато и красиво, но так же душно и затхло. Пыльно… И ощущение такое… Обреченности, что ли, жуткой тоски. Мне стало неуютно.
Сам король восседал за столом, он был похож на мрачного насупившегося коршуна и смотрел на меня, словно на свою добычу, размышляя, убить сейчас или оставить на потом. Я опустилась в реверансе и поднялась только тогда, когда король сухо произнес.
— Прошу, присаживайтесь, юная леди.
Я на ватных ногах подошла к стулу и робко присела на его краешек.
— Я вынуждена уйти, но скоро вернусь, — вдруг сказала Селиция, ободряюще мне улыбнулась и выскользнула за дверь.
Я осталась одна с королем, с самым пугающим человеком. Нахлынула легкая паника. Король хрустел костяшками пальцев, думая о чем-то своем, наверное, более важном, чем растерянная девушка, сидящая напротив.
— Как впечатления от дворца? — спросил он.
— Положительные.
— Как ваше самочувствие?
— Не жалуюсь, благодарю за заботу.
Он помолчал.
— Что вы думаете о моем сыне?
— Что? — нахмурилась я, вопрос меня озадачил.
Король повторил с тем же невозмутимым видом, с каким задавал первые два вопроса.
— Весьма двоякие, если честно. — секунду подумав, уклончиво сообщила я.
— И в чем же дело?
Я стушевалась под его пристальным взглядом, было ощущение, что король видит меня насквозь, видит все мои мысли. А тем временем зашли двое слуг, неся подносы с обедом. Одного из них я узнала.
Адам напряженно держал свою ношу, вцепившись в поднос мертвой хваткой, чтобы не уронить. Но когда он увидел меня, поднос все равно дрогнул, на лице парня одно мгновение промелькнуло удивление, но он быстро взял себя в руки, снова став абсолютно спокойным, за что я была ему признательна. Второго слугу я не знала. Они поставили подносы с едой на стол и отошли к дальней стене, почти сливаясь с тенью. Но мне стало гораздо спокойнее, даже нервные мурашки перестали бегать по спине.
Но есть я все равно не могла, только иногда насаживала на вилку маленькие кусочки салата и запихивала в рот, глотая, не жуя. Король тоже не ел, только пил из бокала.
— Вы не ответили, леди. — он нарушил молчание.
— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, Ваше Величество.
— У вас слишком маленький словарный запас, что не хватает слов? — Король выгнул бровь. — Или вы просто не хотите говорить?
— Я не думала про вашего сына. И не анализировала его. Так что у меня нет общего представления, которое бы о принце сложилось.
Ну не говорить же королю, что его сын — невоспитанный грубиян, разбалованный эгоист, который считает, что ему все можно. Тот еще дамский угодник и вообще малоприятный тип.
— Вы ему очень нравитесь, леди Агата. — вдруг сказал король, прищурив глаза. — Намного больше, чем он сам может осознать.
— Простите, но я так не думаю.
Вот что за бред он сейчас говорит? Король со всеми избранницами разговаривает о своем сыне? Смысл?
— В вашем возрасте свойственно думать неправильно. И вообще не думать. Так что оставьте это занятие более серьезным и здравомыслящим людям. — произнес король и сверкнул глазами, словно насмехаясь надо мной. — Его интерес легко объяснить. Генри увлекся вами, потому что вы необычны. Вы провинциалка, которой не приелись правила Высшего общества, мыслите вы тоже не как обычная светская барышня, и для привычного круга общения принца вы свежее лицо. И насколько я знаю, вы сразу не поддались Генри, а, напротив, посмели оказать ему отпор, спорить с ним, чем несомненно подогрели его увлеченность вами. Конечно, в скором времени его интерес так же быстро утихнет. Но тех чувств, которые есть на данный момент, должно хватить.
Король говорил о собственном сыне с такой интонацией — безучастной, холодной, будто декламировал очередной отсчет о расходах королевского дворца на продукты для завтрака. И то эмоций было бы больше, еда как-никак.
— Должно хватить на что? — хмуро спросила я.
— Ох, Георг, ты посмотри на неё! Совсем запугал девочку! — со стороны двери раздался ласковый голос госпожи Селиции.
Она подошла ко мне и мягко положила руку на плечо, я расслабленно вздохнула. Её присутствие успокаивало, да и еще где-то там в тени Адам притаился.
— Я говорил юной леди о чувствах своего сына.
Я заметила, что, когда король смотрел на женщину, глаза его лучились теплом, и улыбался он, обращаясь к ней, тоже искренне. Видимо, знают они друг друга очень давно, и их связывает крепкая дружба. Да и Селицию, наверное, просто невозможно не любить, она располагает к себе любого.
Вот и король её любит, как хорошего, даже лучшего друга… А может, и чуть больше. Так почему он не мог просто жениться на ней тогда? А не устраивал бы этот отбор. Они, думаю, были бы счастливы, а я бы сидела спокойненько дома, тоже весьма счастливая.
— О, да, там есть о чем поговорить, — воодушевленно сказала Селиция и развернулась ко мне. — Наш Генри влюблен в вас по самые уши! Он, конечно, бесится с этим новым для себя чувством, но справиться с ним не сможет. И как ощущает себя та, которая смогла очаровать самого завидного жениха королевства?
Я почувствовала себя в каком-то дешевом и глупом романе. Что здесь происходит? А ничего, что я как бы являюсь избранницей короля?
— Он не влюблен в неё, моя дорогая. Хотя бы потому, что любви не существует. А если это выдуманное слащавыми мечтателями или глупыми поэтами чувство и есть. — Я услышала тихое протестующее кряхтение Адама, но кроме меня никто на это внимание, благо, не обратил, а король продолжал. — То оно слишком редкое. И мой сын на него просто не способен.