Но на самом деле, Нострадамус делал это из-за искренней симпатии к воспитаннице своей королевы. Серсея помнила, что прорицатель всегда был готов прийти на помощь к маленькой принцессе, не важно, что это было ― просьба о предсказании, или помощь после неудачного падения с дерева. Екатерина просила своего друга следить за Серсеей, и с годами, это, кажется, стало простым и естественным делом для мужчины.
Дело было не в том, что Серсея была дочерью короля, а в том, что Нострадамус хотел искренне ей помочь.
Пока мужчина возился с ее рукой, Серсея скользила по нему спокойным, расслабленным взглядом. Она действительно доверяла ему все, что касалось ее здоровья. В молодости Нострадамус выбрал в качестве основного направления своей деятельности медицину. Он поступил в Монпелье, на медицинский факультет. Несмотря на сложные взаимоотношения с преподавателями Нострадамусу удалось закончить учебное заведение. Поговаривали, правда, что не последнюю роль в успешности обучения сыграла его родословная. Якобы предки Нострадамуса были известными врачами и служили при герцогском дворе.
Серсея почти не думала об этом, а если и да, то относилась весьма спокойно ― как бы там ни было, одно можно сказать с уверенностью: Нострадамус был умным, образованным и разносторонним человеком. Помимо медицины он всерьез увлекался астрологией и алхимией. Конечно, если его считали алхимиком, то шансы быть сожженным на костре инквизицией заметно увеличивались. Но из-за покровительства королевы Екатерины, к Нострадамусу почти не цеплялись, разве что Генрих иногда ― от скуки. Но не то чтобы прям серьезно.
Хотя Серсея знала, что в случае чего, и ее мачеху, и Нострадамуса могут сжечь на костре, и будет за что.
Мужчина отмотал и отрезал от бинта два недлинных кусочка, вытащил из мешочка свинцовую стружку, которую для него нашел кузнец, разложил ее щедрыми щепотками и завернул.
Теперь главное, чтобы кость повернулась правильно и встала на место. Взял ладонь Серсеи в обе руки и, пальпируя, попутно определил, что кость лежит ровно, просто выскочила из дальнего сустава и сильно давит на ближний, потому и причиняет королевской любимице боли и дискомфорт.
Принцесса морщилась, но вела себя мужественно, и такое поведение немного веселило прорицателя, чего бы он, конечно, не показал самой Серсее. Крепко взявшись за указательный и средний палец ее руки, Нострадамус серьёзно посмотрел Серсеи прямо в глаза:
― Я сейчас постараюсь поставить кость на место. Будет больно. Вытяните руку.
― Не страшно, ― следуя указаниям мужчины, тихо сказала принцесса. ― ПО-тер-ПЛЮ!
Дернуть пришлось дважды. Первый раз, чтобы кость опустилась, второй ― чтобы со щелчком вошла в сустав. Благо, был чистый щелчок, без характерного хруста. Это значило, что сустав не поврежден.
Камила недовольно зашипела за спиной прорицателя, но Серсея не успела на нее взглянуть ― пару раз чихнула, ощутив неприятное жжение в горле.
― Будьте здоровы, ― спокойно сказал Нострадамус. Прорицатель отрезал от бинта новый кусочек, смачивая раствором из склянки, оказавшимся травяной настойкой, судя по запаху, и осторожно обработал костяшки пальцев. Затем повторил тоже самое с завернутой в бинт свинцовой стружкой, одну примочку положил сверху, другую прижал снизу, и стал заматывать. Не туго, но чтобы была хорошая фиксация. Закончив бинтовать, завязал на внешней стороне узел.
― Завтра, как свинцовые примочки полностью высохнут внутри, снимите.
― Спасибо, Нострадамус, ― улыбнулась Серсея. Губы мужчины дрогнули в слабой улыбке, будто он собирался улыбнуться ей в ответ, но не успел, поэтому просто кивнул. Встав, он проверил настой из трав, залили их чем-то белым ― Серсея предположила, что это было молоко ― и только потом передал принцессе.
Екатерина зашла как раз в тот момент, когда девушка, оглушительно чихая и внезапно сотрясаясь от сухого кашля, почти допила варево. Оказалось неплохо ― горячее молоко с медом и маслом как в детстве, но приправленное щедрой порцией каких-то трав, вкус которых немного горчил на языке.
Королева вошла спокойно, хотя Серсея видела, как Екатерина сжимает юбку своего платья ― так всегда было, когда она старалась не сорваться на бег. Ее обеспокоенный взгляд скользнул по Серсее, вроде бы Медичи осталась довольной, а потом ее удивленный взгляд скользнул по Нострадамусу, который статуей замер чуть поодаль кровати принцессы, взгляд его был направлен куда-то в окно. Екатерина еще раз оглядела падчерицу: немного влажные волосы были гладко расчесаны и спускались по груди, девушка полусидела в белом теплом халате, под одеялом, и пила что-то из кружки. Фрейлина Камила стояла в тени, словно притаившийся хищник или ночная птица.
Рассеянный взгляд Серсеи скользил по комнате, но едва зашла Екатерина, ее лицо озарила светлая улыбка, и сердце королевы вновь дрогнуло. Позабыв о Нострадамусе, женщина быстро приблизилась и присела на кровать, взяв руки Серсеи в свои.
― Моя хорошая, ну как ты? ― растирая холодные руки, поинтересовалась Екатерина.
― Неплохо. Нострадамус зря поднял панику.
Королева метнула быстрый взгляд в целителя, и кивнула ему:
― Спасибо, что побыл с ней.
― И за зелье тоже, ― добавила Серсея. ― Было вкусно и… тепло. Думаю, можно вас отпустить, вы не нанимались в мои лекари.
― Мне было в радость помочь вам, ― склонил голову мужчина. ― Если вы не против, позже я принесу вам еще этого снадобья.
― Уверяю вас, что…
― Лучше не возражай, Серсея, ― строго возразила Екатерина; как королева, и как заботливая мамочка. ― В зельях Нострадамуса никто не разбирается лучше него самого, а обычный лекарь может что-то напутать.
Серсея по тону Екатерины поняла, что возражать не стоит. Королева весьма трепетно относилась ко всему, что касалось ее детей, но Серсею и Франциска это почему-то касалось особенно. Франциск ― ясное дело. А к воспитаннице такое отношение видимо отзеркалилось из-за поразительного сходства детей. Переживая за сына, Екатерина машинально переживала и за падчерицу, что та такая же болезненная, она была в такой же опасности, как и Франциск. Хотя, это было не так. Серсея болела реже, чем принц, хотя намного сложнее. Простая простуда могла тянуться на несколько недель, в то время как дофин Франции лишь пару дней чах от болезни и был слаб.
Поэтому возражать не имело смысла. Серсея подняла на прорицателя взгляд и слабо улыбнулась.
― Хорошо, если вас не сильно это озаботит.
Нострадамус кивнул. Он вышел, дав еще какое-то наставление Камиле, но и с Серсеей осталась только Екатерина. Королева мягко улыбнулась и взяла девушку за руку.
― Через несколько дней приедет Мадлен. Ты должна поправиться, чтобы помочь встретить ее.
Серсея рассмеялась, и кивнула. Она скользнула под одеяло, полностью ложась, и на слова мачехи только улыбнулась.
― Вы не могли бы мне почитать? Пожалуйста?
Екатерина вздохнула. У нее было свободное время, она уже успела посетить детскую, справиться о здоровье Франциска, получить информацию о том, что делает Мария и, пожалуй, после утомительных дней, разбирательства с этим мальчишкой из Шотландии, она могла позволить себе прочесть своей любимице книгу, пока та не уснет. Поэтому Екатерина улыбнулась и поцеловала Серсею в лоб.
― Хорошо.
И под ласковый, убаюкивающий голос Екатерины про то, как богиня Фрейя, в германо-скандинавской мифологии богиня любви и войны, жительница Асгарда, захотела получить золотое ожерелье — Брисингамен, созданное четырьмя кузнецами-гномами, братьями Брисингами. Фрейя не могла пройти мимо его красоты и предлагала за него дварфам различные вещи, представляющие ценность, но те установили цену в одну ночь, проведённую каждым из них с Фрейей.
Серсея уснула еще на половине. Ее дыхание было спокойным, грудь вздымалась от вдохов и выдохов. Прочитав до конца предложение, Екатерина заложила между страницами красную ленту, использовавшуюся как закладку, отложила книгу и посмотрела на спящую принцессу.