Серсея резво, раздраженно обернулась, смерив отца недовольным взглядом. В глазах Генриха она рассмотрела уже знакомые искры, которые говорили только об одном: ему опять было скучно. Скучно, как и несколько дней назад на празднике в честь приезда Мадлен. И почему, когда короля одолевало подобное чувство, он пытался столкнуть прорицателя и свою дочь, какой в этом был смысл?
— Это лишнее, ― попыталась возразить Серсея, потому что в отличие от танца, тут у нее была возможность отказаться, не навредив никому из забав Генриха. Лучше прослыть принцессой, которая постеснялась ― или побоялась ― узнать свое будущее, чем услышать что-то по-настоящему правдивое,
— Давайте, Нострадамус, ― будто не услышав дочь, подначивал Генрих. Прорицатель обречённо приблизился к Серсеи, неопределённо махнув рукой, предлагая ей выбрать карту. Серсея подошла к делу со всей ответственностью ― пораздумав пару минут, она потянулась к одной из карт в колоде, но не успела вытянуть ее, как Нострадамус сказал:
— Вы выйдете замуж в скором времени.
Серсея впервые подняла глаза прямо на него, встретившись с обжигающим, пусть слегка и рассеянным взглядом прорицателя. Он видел, и видел по-настоящему, не в угоду словам Генриха. И он увидел это ― ее замужество. В глазах Нострадамуса будто клубился туман, он смотрел одновременно на принцессу, и вместе с тем ― сквозь нее.
Кто-то пораженно ахнул, гости зашептались. Судя по тому, как резко выпрямился Генрих, и как поддалась вперед Екатерина, они оба не ожидали такого. Честно признаться ― вряд ли кто-то вообще ожидал такое.
— За кого? ― слегка хрипло спросила Серсея, но в оглушающей тишине ее вопрос прозвучал громко. Она знала, что после видений, Нострадамусу нужно время, чтобы слегка прийти в себя, выстроить последовательность видения ― очнуться, проще говоря. И обычно, Серсея не позволяла себе задавать вопросы сразу, но тут… Это не тоже самое, что предсказание о том, что в десять лет ей подарят лошадь ― говорилось о ее замужестве.
Нострадамус вздрогнул, будто только сейчас заметив принцессу, поняв, что обращаются к нему. Мужчина посмотрел прямо на нее и пространственно ответил:
— За человека, которого вы знаете всю свою жизнь. Кто-то из вашего близкого окружения.
Серсея не успела спросить что-то еще: заиграла музыка, слишком громкая и оглушительная. Девушка вздрогнула, и поняла, что музыканты заиграли по безмолвному приказу Екатерины. Судя по всему, она боялась, что Серсея невольно продолжит развлечение Генриха своими дополнительными вопросами, и к стыду принцессы ― это бы так и случилось, не вмешайся мать вовремя. Она хотела знать.
Нострадамус, кивнув ей на прощание, направился в сторону выхода. Ему явно было не хорошо. Серсея мало обратила внимание на разложившую карты Камилу, продолжая наблюдать за Нострадамусом: сначала к нему подошла Мария, и начала что-то выговорить прорицателю с недовольным и даже злым выражением лица, отчего Серсея едва заметно поморщилась. Однако Нострадамус быстро избавился от молодой королевы, и опять направился к выходу.
Мария, явно неудовлетворённая исходом разговора, сжала ручки в кулачки, но удерживать Нострадамуса не стала.
Зато Серсея не была так великодушна ― раз провидец увидел ее будущее, особенно такие детали, то королевская кобра хотела получить как можно больше. Поэтому, несмотря на аккуратные возражения Камилы, принцесса встала и, аккуратно лавируя между вернувшимся к танцам гостям, направилась вслед за Нострадамусом.
К ее удивлению, он не ушел в свои покои, а ждал ― судя по всему, ее ― около выхода в тронный зал. Настроившаяся на настоящую погоню Серсея замерла, недоверчиво прищурившись.
― Я не хочу, чтобы вы снова обвинили меня во лжи, ― устало объяснил Нострадамус, которому даже не понадобилось задавать вопрос. Возможно, это было к лучшему ― Серсея не тратила время на пустые вопросы.
― Вы солгали? Я не выйду замуж? ― истолковала она его слова по-своему. Сцепив руки в «замок» ― одна в другой ― на уровне живота, девушка приблизилась к мужчине. Между ними едва оставалось расстояние вытянутой руки, но Серсею это не волновало ― лучше так, чем выставить на всеобщее осуждение то, что Нострадамус не рискнул сказать вслух при всех.
― Выйдете, но это будет тот, который скажет, что вы принадлежите ему, ― детализировал свое видение мужчина. Серсея закусила губу, усердно соображая.
― Но я знаю его всю жизнь.
― Да.
Серсея кивнула. Здесь было прохладнее, чем в зале, свежее и просторнее, в коридоре дул сквозняк. Тут, рядом с прорицателем, было куда приятнее, чем в зале среди разгоряченных французов.
― Спасибо, ― улыбнулась она, а потом, вспомнив о своем обращение с мужчиной еще до своей болезни, виновато улыбнулась. ― Я была груба с вами.
― Вы хотите, чтобы вам говорили правду, это нормально. Я не обижаюсь, ― улыбнулся Нострадамус.
― Хорошо, я рада, ― выдохнула Серсея.
Комментарий к пять. нострадамус, моя дочь оказывает вам честь
а я хочу напомнить, что у автора есть своя творческая группа с разными плюшками - https://vk.com/girlnamedhappiness
========== шесть. а ведь… вы ему тоже нравитесь ==========
Если для Нострадамуса праздник можно было считать оконченным, то для Серсеи ― точно нет. Ей пришлось вернуться в зал, хотя больше всего ей хотелось вернуться в комнату и, лежа на кровати, размышлять о том, кто мог быть ее супругом. Всю жизнь она знала не так уж и много юношей и мужчин, которые могли каким-либо образом претендовать на ее руку, и тем более ― сердце. Учитывая, что половина из них являлась ее родней, то картина становилась еще плачевнее. Честно говоря, Серсея понятия не имела, о ком мог говорить Нострадамус.
Серсея планировала уединиться с Камилой и обсудить все произошедшее, потому что кто-кто ― а цепкая, хитрая и наблюдательная фрейлина из летучего эскадрона точно могла предложить кого-то, кого сама Серсея упустила.
Но и этим ее планам не суждено было сбыться.
— Значит, вы скоро найдете своего суженного.
Серсея остановилась, и глаза ее заметалась по залу, но она не увидела никого, кто бы мог ей помочь. Единственной ее надеждой был Франциск, но он стоял спиной к Серсеи, и все, что она могла ― послать лишь мысль брату, что ее срочно надо было спасать от нежелательной компании. Надеясь, что хоть что-то брат почувствовал, Серсея натянула вежливую улыбку и медленно повернулась ― тянуть больше было и нельзя, и неприлично.
― Франсуа де Монморанси.
Франсуа был старшим сыном Анна де Монморанси, коннетабля Франции. В молодости он отличился при защите Теруана от Карла V; тогда же попал в плен к императору. Будучи вызволен из плена, отправился в Италию на помощь папе Павлу IV, где отобрал у испанцев Остию и ряд других городов. По возвращении на родину получил назначение губернатором Парижа и теперь часто появлялся при дворе.
Юноша весело улыбнулся ей, его русые волосы, как всегда, были в беспорядке. Он поклонился девушке, а потом протянул руку и коснулся ее ладони губами.
― Ваша Светлость. Вы как всегда прекрасны.
Серсея удержала улыбку на своих губах, хотя прикосновения Монморанси были ей как минимум неприятны. Нет, внешне он был весьма привлекательным ― высокий, широкоплечий юноша с копной русых, шелковистых на вид волос, со смеющимися ореховыми глазами. Так еще знатного происхождения и губернатор Парижа ― самая завидная партия, разве нет?
Но Серсею от его бросало то в холод, то в раздражение ― уж слишком сильно напоминал Монморанси змея. Холодного, хитрого и изворотливого, который будет преследовать свои цели как ползучий гад ― пока не достигнет. И его интерес к королевской любимице, который проявился совсем недавно, никак не улучшал положение. Не будь он губернатором, Серсея уже давно бы послала его далеко и надолго, не стесняясь в выражениях, а тут ей приходилось терпеть.
― Благодарю вас. Как вы поживаете? ― продолжая вежливо улыбаться, поинтересовалась Серсея. Пусть она и была королевской коброй, королевской любимицей, ей приходилось тоже соблюдать этикет, даже с людьми, которые вызвали у нее беспричинное волнение, как Монморанси.