Серсея, прищурившись, смотрела на двухсантиметровые серьги из золота, украшенные аметистом.
― Их хочу, ― наконец сказала она. ― Можно примерить?
― О, конечно, конечно! ― засуетился торговец. Вместе с тем, вопреки суете, он аккуратно достал с витрины понравившиеся принцессе серьги и протянул ей. ― Пожалуйста, примерьте.
― У вас тут раньше было зеркало, где оно?
― Беда, миледи ― оно разбилось. Зеркало теперь только в той комнате есть, к сожалению.
Принцесса посмотрела на прорицателя и улыбнулась:
― Я сейчас, Нострадамус.
Неясная тревога кольнула сердце, но Нострадамус не предал ей значение, поскольку девушка уже исчезла за перегородкой. Тут же в лавку вошёл начальник стражи. Он хмуро оглядел помещение и сурово спросил:
― Где госпожа?
― Я здесь, ― крикнула Серсея из-за перегородки. ― Мерю серьги.
Начальник стражи всё так же хмуро кивнул, но за ширму пока не зашел. Торговец что-то восторженно шептал, и его смех, иногда непомерно громкий, раздавался в лавке. Потом ― какой-то шум, и виноватые причитание о разбитом зеркале.
Шла минута. Вторая.
Нострадамус посмотрел на ширму, за которой исчезла принцесса, и смутная тревога внезапно переросла в настоящую панику. Панику, с которой он не смог справиться, которая сама сорвала его с места и понесла в сторону второй комнаты. Только одна мысль билась в его сознании, перебивая все остальные: Серсея.
Прорицатель прорвался в комнату, но там никого не было. Сиротливо лежащее разбитое зеркало действительно валялось на полу, рядом с ним лежали аметистовые серёжки. Серсеи не было.
― Где принцесса? ― как в бреду повторял Нострадамус, беспомощно оглядываясь по сторонам и чувствуя медленно зарождающийся внутри ужас. ― Где Серсея?
Комментарий к семь. как будто ничего и не было.
жду отзывов, как мотылек включения света:)
========== восемь. не трогайте принцессу, на ней не должно быть следов ==========
Генрих ненавидел, когда что-то происходило не по его плану. Более того ― когда что-то происходило с его семьёй. Когда семья короля подвергалась опасности. Поэтому, не было ничего удивительного в том, что между ним и Нострадамус, главой стражи и самой стражи, послушно склонённых на колени, стояла Екатерина, Франциск и даже Мария.
Его дочь пропала. Серсея пропала!
Бледная и уставшая, на фоне чего ещё ярче выделялась её почти болезненная худоба, Екатерина вцепилась в кафтан мужа, судорожно сжимая дрожащими пальцами. Королева не знала, почему держалась за Генриха ― то ли из-за того, что тот размахивал мечом, грозясь казнить всех, кто был рядом с принцессой, когда та пропала, то ли из-за того, что новости о пропаже дочери едва ли не лишало её сознания.
― Где моя дочь? ― кричал король, мечась в бессильном гневе по залу. Франциск, единственный, кто смог сохранить хоть каплю разума, выпроводил всех слуг и велел быстро убираться стражникам Серсеи, после чего плотно закрыл двери. В зале остался он, родители, Мария, Баш и Нострадамус.
Нострадамус рассказывал всё произошедшее снова и снова. Принцессу уже искали, в лавке торговца оказался подземный ход, но у него было несколько развилок в нескольких местах, многие вели в тупики или делились ещё на некоторые, поэтому понять, куда повезли принцессу было невозможно.
Кое-как убавив гнев отца ― или просто переведя его в другое русло ― Франциск попросил Нострадамуса сопровождать его в ту самую лавку. Дофин, конечно, знал, что это за лавка и кто там торгует ― сестра как-то все уши прожужжала об этом, моля съездить с ней, потому что тогда отец и мать снова сильно поссорились, и Серсея не решалась подойти к ним с этой просьбой. Украшения у того торговца действительно были достойными, и помимо того, что Серсея накупила там разных драгоценностей, Франциск тоже подобрал подарок для матери и младших сестёр, и красивую брошь для себя, которая могла бы держать плащи на официальных приёмах.
Несколько солдат по трое до сих пор прочёсывали все возможные коридоры, но итог был неутешительным ― едва ли они просмотрели даже половину. А время шло неумолимо, и чем больше они теряли часов, тем дальше Серсея находилась от них.
― Разве Вы не можете увидеть, что произошло? ― спросил Франциск, оказываясь в самом начале подземного хода и с тоской понимая, что никаких явственных следов принцесса или её похитители не оставили. Нострадамус за его спиной покачал головой.
― Нет, ― глухо ответил он, пока Франциск медленно шёл вдоль стены, надеясь найти хоть что-то. Баша он с собой не взял ― просто знал, как относится Серсея к сыну своих родителей, и понимал, что она скорее сама себя прирежет, чем будет обязана спасению ненавистному брату. ― Я вижу будущее, но не прошлое.
― А где моя сестра окажется в будущем, Вы не можете увидеть? ― снова спросил Франциск. Конечно, вслепую надеяться на слова прорицателя было бы глупо, но когда ты идёшь в темноте, даже маленькая спичка ценится на вес золота.
― Я вижу только дерево, ― внезапно сказал прорицатель, и Франциск удивлённо развернулся к нему. При отце мужчина этого не сказал, и дофину не было известно, в курсе ли мать. ― Большой, раскидистый дуб, который не покрыт зеленью. Я вижу только его длинные, толстые ветви и то, как касаются они крыши из красной черепицы. Это, судя по всему, маленький невысокий дом где-то в лесу или рядом с ним.
Больше Нострадамус ничего не сказал и лишь тоскливо опустил голову вниз. Франциск поджал губы: конечно, он не мог послать стражу на поиски этого места, из описания которого он знал так немного. Отец, услышав бы об этом, скорей бы бросил Нострадамуса в темницу, решив, что тот издевается. Но и его слова нельзя было просто проигнорировать.
Франциск задумался, медленно идя вперед. Что-то в словах Нострадамуса было знакомо ― дуб, который не покрыт листвой в это время года. Старый дуб с раскидистыми ветками…
Дофин бросил взгляд на Нострадамуса, будто желая найти ответ у него, но вид потерянного и будто испуганного мужчины заставил задуматься о другом.
«Почему он…» ― начал было Франциск, но мысль так и не закончил. Отчасти потому, что не знал, о чём именно хочет подумать, а ещё от того, что слева от него что-то мелькнуло. Франциск медленно отвёл руку с факелом назад, потом обратно, и неяркий отблеск снова родился и быстро исчез в стене. Дофин зафиксировал положение руки с факелом и, не отрывая взгляд от этого слабого блеска, приблизился к левой стороне коридора.
Это был перстень. Перстень с ярким сапфиром, который Франциск знал очень хорошо ― он сам преподнёс его Серсеи в день её последних именин. Это кольцо весьма удачливо попало в маленький разъем земли, и так удачно попалось ему на глаза. Франциск подошел ближе и прищурился: непонятный мазок совсем рядом с ним, будто провели тонок кисточкой с краской. Хм…
Франциск двинулся дальше, внимательно оглядывая стены, а потом сделал то же самое, оглядывая пол. И тут его осенило!
― Ищите капли крови на полу! ― велел он застывшим солдатам. ― Главное, не затопчите их!
Серсея была умницей, его дорогая, догадливая сестра! Поняв, что из рук похитителей ей не вырваться, она составила им небольшую, а всё-таки подсказку ― капли крови выделялись на полу, пусть и неярко, и всё же. Прошло минут десять, прежде чем один из стражников нашёл маленький, дорогой камушек, который явно не мог появиться в этих туннелях просто так. Потом ― минут через пять ― другой, чуть побольше, явно из кольца. Похитители стремились скорее скрыться, и в этой спешке они не заметили, что делает принцесса. Дочь Екатерины Медичи была далеко недурной, и только что снова это доказала.
У Франциска появилась надежда.
***
Серсея редко впадала в панику. Она, выращенная под крылом сильной и суровой матери, безмерно любимая отцом-королем, редко чего боялась. Даже в детстве она не боялась разных монстров, искренне считая, что они не тронут дочь короля. Да и Екатерина её сразу учила ― чудищ нет, но люди под час ничуть ни лучше. От людей стоит ждать подвоха, и в них искать опасность. Не до фанатизма, конечно, но если человек тебе незнаком, то лучше относиться к нему с подозрением.