Серсея думала. Она долго размышляла ― после всего, что случилось, после тех сомнений, что поселились в её душе, имеет ли право она сделать то, что ей хотелось? Она должна была получить точный ответ на терзающий её вопрос. И только один человек мог ей это дать. Но снова ― имела ли она право?
Было уже поздно. Екатерина, так и не сумев убедить дочь пообедать, уже удалилась в свои покои, да и весь дворец, казалось, кроме редких слуг погрузился в сон. Серсея крепче сжала на своих плечах подаренную Франциском шаль, после чего развернулась и вошла в комнату.
― Камила, ― тихо позвала она, и служанка, копошившаяся около камина, показательно поправляя безделушки (хотя могла просто спокойно сидеть за столом и читать), с готовностью посмотрела на светловолосую девушку.
― Ваша Светлость?
― Королева и король уже спят?
― Да, Ваша Светлость, ― как заведённая, ответила Камила.
― Хорошо, ― принцесса снова уставилась на балкон, смотря на то, как медленно темнеет мир за окном. Заветные слова чуть не сорвались с губ, но девушка решила немного подождать, чтобы дворец точно заснул. Или хотя бы у её решения было минимально свидетелей.
― Леди Серсея… ― неожиданно подала голос Камила. Принцесса вопросительно что-то промычала, давая служанке разрешение продолжить. ― Вы сегодня совсем не ели. Вам надо поужинать.
― Я не голодна, ― покачала головой принцесса, и тут в комнату внезапно постучались. Практически бесшумно, что удивительно для мужчины его роста и комплекции, Нострадамус вошёл в комнату. Камилла тут же зло зашипела, и Серсея поняла причину её недовольства: прорицатель зашёл без разрешения, и принцесса была одета всего лишь в белую сорочку на тонких кружевных лямках, длинную, но с глубоким декольте и кружевами по нём. Единственное, что более-менее скрашивало откровенный образ принцессы ― голубая шаль, которую Серсея поспешила запахнуть на груди лёгким движением. Наверное, она казалась ему красивой ― в такой одежде, с золотистыми, гладко расчесанными волосами, внимательными зелеными глазами. Настоящая принцесса.
― Леди Серсея, доброй ночи, ― склонил голову прорицатель. ― Я принёс кое-какие травы, которые должны будут помочь Вам заснуть.
Серсея слабо улыбнулась: вот только что она думала послать за прорицателем, как он сам пришел к ней. Девушка приглашающее кивнула на свой стол, давая Нострадамусу понять, что свои «колдовские варева», как их называл отец, он может разложить там. Прорицатель кивнул, но тут ему в спину донёсся недовольный голос Камила:
― Она ничего не ест. Отказывается от любой еды.
Серсея устало закатила глаза и бросила недовольный взгляд на Камилу, но в ответ встретила полный упрямства взгляд. Главная фрейлина всегда действовала в интересах своей госпожи, не думая о том, будет ли сама Серсея этим довольна или же нет.
Нострадамус перевел на неё мягкий, ласковый взгляд.
― Миледи, Вы должны поесть хоть что-то. Вам будет легче…
― Я не голодна, и прошу Вас, хватит об этом, ― жёстко прервала Серсея. Она вовсе не собиралась злиться, последние дни поселили в ней странную умиротворенность, которую было сложно ощутить, будучи не последним человеком при французском дворе. Екатерина всегда говорила, что жить принцессой, принцем, королём или королевой не просто. Надо идти на многие жертвы, и твоя человечность, твоя совесть и сострадательность первыми приносятся в жертвы.
Поэтому Серсея хотела сохранить это чувство спокойствия на более долгий срок. Но ядовитая натура королевской кобры вырывалась вперед, насытившись теплом, и более не желая сдерживаться. Французский двор не только говорил о том, что она пережила, но и о том, как это на ней отразилось. Принцессе стоило побыстрее прийти в себя и напомнить, кем она являлась.
Но злиться на Нострадамуса было ещё невозможно и по той причине, что она была обязана ему. И хотела вернуть долг поскорее.
Прорицатель, казалось, уловил её настроение. Он посмотрел на Камилу и спокойно приказал:
― Велите приготовить ужин на двух персон. Я поужинаю с миледи.
Фрейлина быстро кивнула и вышла за дверь, надеясь, что принцесса не успеет остановиться. Серсея раздражённо фыркнула, посмотрев на Нострадамуса, который снова начал копошиться в своих травах.
― Я не…
― Вы должны, ― жёстко прервал мужчина так и не закончившийся протест. Его карие глаза пригвоздили Серсею к месту. Кобра внутри раздраженно поднялась ― ей не нравилась внезапно открытая в Нострадамусе чисто мужская сила, которая из покон веков заставляла женщин покоряться своим отцам, братьям и мужьям. Не нравилось и то, что Серсея, пусть и вспыхнув изнутри, пришлось холодно процедить:
― Хорошо.
Пришлось напомнить себе, что ссориться не хотелось. И что Генрих при ней сказал о том, что если принцесса не пойдет на быструю поправку или будет слабеть и чахнуть, отвечать за это Нострадамусу. Подставлять так много сделавшего для неё прорицателя тоже не хотелось, и королевская кобра в очередной раз напомнила себе о том, что она хотела поговорить ещё до того, как мужчина пришёл к ней сам.
Глубоко вздохнув, поняв, что больше может не решиться, она плотнее закуталась в голубую шаль и, бесшумно ступая по теплому полу, подошла к Нострадамусу. Желая проверить свои небольшие идеи, которые появились еще там, в том ужасном доме, она положила руку ему на плечо, и мужчина перевел на неё вопросительный взгляд. Конечно, Серсея отметила, что Нострадамус слабо вздрогнул, и если бы королевская кобра не хотела этого увидеть, она бы не заметила. Хладнокровное существо внутри неё довольно свернулось, получив подтверждение своей правоте.
— Вы сказали, что я лишусь невинности без собственного желания, ― хрипло и тихо напомнила она, рефлекторно сжав пальцы на чёрной рубашке Нострадамуса. ― Вы это имели в виду? Или меня попытаются изнасиловать снова?
— Я видел два варианта развития событий, ― аккуратно сказал Нострадамус, внимательно вглядываясь в её лицо, будто стараясь понять, как она отреагирует. ― И назвал Вам самый неугодный, надеясь, что будущее, о котором знают, не исполнится.
— Так и было. Я вспомнила Вас… ― растерянно пробормотала девушка, действительно в последний момент вспоминая слова предсказателя, и ту ярость, что они породили. Ярость и нежелание идти на поводу у судьбы. Возможно, это её спасло. ― Ваши слова дали мне сил бороться, когда я почти сдалась. Спасибо Вам.
Нострадамус улыбнулся ей, положил руку на её собственную и ободряюще сжал.
— Я рад, что мое пророчество не сбылось.
Тут в дверь постучались, и Серсея отошла. Нострадамус поставил на прикроватную тумбочку деревянную чашку с тем самым отваром и дал краткую справку, как принимать. Несколько слуг, под руководством Камилы, быстро накрыли стол со скромным поздним завтраком. Потом они так же быстро вышли, и Серсея, заметив, как колеблется Камила, кивком головы отослала её прочь. Фрейлина недовольно засопела, но открыто пойти против приказа уже не могла. Поэтому, поклонившись, она вышла из комнаты. Серсея знала, что Камила останется за дверью и проследит, чтобы дольше положенного Нострадамус с принцессой не оставался.
— Мне сказали, что меня нашли с Вашей помощью, ― сказала Серсея, направляясь за стол.
— Преувеличение. Франциск и король Генрих сделали куда больше, ― заметил Нострадамус, тоже присаживаясь напротив принцессы. Стол был небольшим, но за ним свободно могли поместиться четверо людей. Иногда тут трапезничали король с королевой и два старших наследника ― Франциск и Серсея, если же семья Валуа хотела собраться вместе, что с каждым годом было явлением редким. Выбирались либо официальный главный зал, либо малые гостиные.
Пару минут они ели молча, принцесса вяло ковырялась в своей тарелке, но не столько от нежелания трапезничать, сколько от раздирающих её противоречивых дум.