Королева следила, чтобы девушки всегда отлично выглядели, чтобы их наряды были соблазнительны, чтобы они были здоровы. Фрейлин из летучего эскадрона регулярно осматривал врач, беременеть им было нельзя. Камила была бесплодна, от неё собирался отказаться муж, но умные манипуляции Серсеи и Екатерины сохранили обратившуюся к ним за помощью леди, и дали ей новый статус при дворе. Эскадрон на то и назывался летучим, что каждую из девушек могли послать куда угодно на важное задание ― охмурить и свести с ума нужного мужчину, добыть необходимые сведения, заставить действовать так, как нужно королеве.
― Хотите принять ванну перед праздником? ― поинтересовалась Камила откуда-то со спины, и Серсея неоднозначно кивнула в знак согласия.
Но в комнате её ждал неожиданный сюрприз. Едва войдя, Серсея едва ли не отшатнулась обратно, потому что мощная мужская фигура никак не вписывалась в её комнату.
― Нострадамус? ― удивлённо позвала принцесса, признав в своём неожиданном госте дворцового предсказателя и близкого друга своей матери.
Нострадамус поклонился ей. Они часто пересекались, почти неотрывно находились рядом с Екатериной, и при этом почти ничего не знали друг о друге. Точнее ― знали все, но не были близкими друзьями или просто друзьями. Нострадамус оставался с Серсеей неизменно вежлив, как и она, и всех, кажется, устраивало такое положение вещей.
― Ваша Светлость. Королева попросила меня передать вам это.
Он протянул ей футляр с ― как могла предполагать принцесса ― каким-то украшением. Серсея удивленно ступила ближе, принимая вещь из рук предсказателя.
— Это подарок? Мне?
― Екатерина просит, чтобы вы надели это на сегодняшнее торжество.
Серсея открыла футляр. Яркие камни, казалось, ослепили её. Камила уже шепнула, что платье Генриха светло-голубое, украшенное золотистыми лилиями, и ожерелье подходило к нему просто идеально. На золотистой тонкой цепочке белые тонкие жемчужины складывались в витиеватый узор, в котором угадывались те же лилии.
Серсея улыбнулась. Она безмерно любила украшения.
― Красивые камни, ― восхищенно выдохнула девушка, любовно погладив украшение, а после прищурилась. ― Где-то я их уже видела.
— Это подарил король Генрих королеве Екатерине, ― подсказал Нострадамус, и Серсея усмехнулась. В её голове тут же сложилась картинка, как всегда ― быстро и чётко.
― Она таким образом пытается…
― Подчеркнуть значимость незаконнорождённой дочери своего мужа. Это символ любви, ― быстро добавил Нострадамус. Серсея на несколько секунд взглянула на него.
― И символ власти, ― Серсея оскалилась. ― Спасибо, Нострадамус.
Нострадамус кивнул и уже собирался выйти, но внезапно его лицо изменилось, будто мужчину пронизала резкая судорога. Взгляд его стал шокированным, отсутствующим, мужчина замер, будто наступил на ядовитую змею и любое движение могло привести его к смерти. Серсея, заметив, что гость не собирается покидать её комнату, недоумённо окликнула его. Она знала, какое лицо бывает у Нострадамуса, когда к нему приходят видения, и сейчас это было именно то.
Мужчина вздрогнул и посмотрел на неё.
― Извините, ― сказал прорицатель и собирался уже было выйти, как Серсея его остановила.
― Что Вы видели?
― Ничего, ― откликнулся прорицатель; голос его был хриплым, будто после многочасового молчания. ― Простите, с Вашего позволения.
И он вышел раньше, чем Серсея успела хотя бы открыть рот. Королевская кобра раздражённо шикнула, сжав в руках футляр с украшением. Она ненавидела, когда ей врали.
***
Несмотря на то, что при французском дворе Екатерину Медичи не очень жаловали, едва ли не ненавидели, Серсея ди Медичи всегда восхищалась этой смелой, отчаянной и мудрой женщиной.
Екатерина Медичи была единственной дочерью герцога Медичи II Урбинского из семьи Медичи и его жены Мадлен де Латур д’Овернь, она появилась на свет 13 апреля 1519 года во дворце Медичи во Флоренции. Мадлен де Латур д’Овернь умерла через две недели после рождения дочери от осложнений, вызванных тяжёлыми родами. После смерти отца, её дядя, папа Климент VII, взял племянницу под свою опеку.
У Климента VII в отношении Екатерины были далеко идущие планы. Он предложил её в жены одному из сыновей короля Франции Франциска I. Медичи были итальянской купеческой семьёй, взлёт которой к вершинам европейских аристократических кругов и высших церковных званий был обусловлен их незаурядной купеческой хваткой. Франциск I в конце концов согласился на брак между Екатериной и своим вторым сыном Генрихом, надеясь в результате этого союза установить более тесные контакты с Ватиканом и на поддержку последнего в борьбе с Испанией.
И всё-таки, пребывание Екатерины при дворе не было радостным или хотя бы стабильным. Когда неожиданно умер папа Климент VII, сменивший его Павел III расторг союз с Францией и отказался выплатить приданое Екатерины. Политическая ценность Екатерины внезапно улетучилась, ухудшив этим её положение в незнакомой стране. Король Франциск жаловался, что «девочка приехала ко мне совершенно голой».
Екатерине, рождённой в купеческой Флоренции, где родители не были озабочены тем, чтобы дать своим отпрыскам разностороннее образование, было весьма трудно при утончённом французском дворе. Она чувствовала себя невеждой, не умевшей изящно строить фразы и допускавшей много ошибок в письмах. Нельзя забывать, что французский язык был для неё неродным, она говорила с акцентом, и, хотя беседовала достаточно ясно, придворные дамы презрительно делали вид, что плохо понимают её. Екатерина была изолирована от общества и страдала от одиночества и неприязни со стороны французов, которые высокомерно называли её «итальянкой» и «купчихой».
К тому же её муж не обращал на неё ровным счётом никакого внимания, потому что ещё до свадьбы безумно любил Диану де Пуатье. Обманутая жена осталась на заднем плане и научилась со временем подчиняться обстоятельствам и терпеть.
Их брак был бездетным в течение десяти лет, и Генрих высказывал желание объявить его недействительным. Екатерина в это время пыталась всевозможными медицинскими средствами победить свою бесплодность и в конце концов хотела уйти в монастырь, позволив таким образом своему супругу жениться вновь. Её намерения, однако, не были одобрены королём, который повелел лишь усилить медицинское лечение своей невестки. Эти действия принесли плоды 20 января 1541 года, когда Екатерина родила первого ребёнка, наследника престола Франциска II.
Ребёнок появился на свет маленьким, слабым и имел проблемы с дыханием, так что все боялись, что он скоро умрёт. Екатерина сильно переживала за сына, от которого во многом зависела вся её дальнейшая судьба. К большому облегчению родителей, младенец вскоре поправился, и Екатерина родила за последующие одиннадцать лет ещё девять детей, трое из которых умерли во младенчестве.
Зная эту историю, зная её самые тёмные, потайные тайны, Серсея всегда восхищалась своей приёмной матерью. Екатерина была тем примером, тем образом, к которому незаконнорождённая принцесса стремилась. Мало какая женщина с властью как у Медичи стала бы мириться с бастардом мужа, не то, чтобы ещё и воспитывать его самой.
Серсея возникла рядом совершенно бесшумно, но Екатерина, привыкшая к столь неожиданному появлению воспитанницы то тут, то там, не испугалась и даже не удивилась. Сделав вид, что так же внимательно смотрит на гостей, королева поинтересовалась:
— Где Мария и её фрейлины?
Серсея усмехнулась.
— Отправились смотреть консумацию брака, — сказала она. — В монастыре такое не увидишь. С Вами всё хорошо? — внезапно спросила она, внимательно глядя на королеву своими зелёными глазами. — Вы были в приподнятом настроении сегодня утром, а сейчас мрачны и недовольны.
Екатерина церемонно улыбнулась каким-то гостям, потом взяла Серсею за локоть, и они пошли к выходу из зала.