― Серсея? Сестра, что такое?! ― обеспокоенно воскликнул он, аккуратно перенимая её из рук фрейлины, бережно поддерживая.
― Мне стало плохо. Лола согласилась помочь мне дойти до лазарета, ― ответила Серсея слегка виновата. Франциск облегченно выдохнул от осознания, что ничего страшного всё-таки не произошло.
― Спасибо.
Франциск посмотрел на фрейлину бывшей невесты, и в его глазах мелькнула слепая благодарность. Серсея всегда умела строить предложения так, чтобы люди обращали внимание на важную для неё часть.
― Для меня в радость, ― ответила Лола. Франциск кивнул и подхватил сестру на руки, слегка выдохнув от натуги. — Вы ещё долго пробудите здесь? ― спросила Лола, чтобы заполнить гнетущую пустоту. Ноги сами несли её за дофином и его сестрой, которая, бледная и надрывно дышащая, уткнулась в плечо брата и помалкивала. Впрочем, фрейлины быстро исправились. ― Простите, мне не стоит спрашивать.
Так или иначе он оставался главным наследником, старшим законным сыном короля Франции, и она не имела права так неуважительно говорить с ним.
― Со дня на день уезжаю, ― беспечно отозвался он. Лола ожидала, что Серсея недовольно завозится на руках брата, но принцесса даже не фыркнула в возмущении. Она, разумеется, знала, что брат собирается уехать на несколько дней, недель или месяцев, и даже одобряла это ― если с Башем что-то случится, Франциск должен быть далеко от двора, чтобы его нельзя было ни в чём обвинить.
― И куда же ты? ― спросила Серсея, не отрывая голову от плеча Франциска. Её подташнивало, а слабый запах мужского одеколона помогали с этим спрашиваться.
― В Париж, думаю. Там вкусное вино, красивые девушки и карты, ― усмехнулся дофин.
― Тогда, возможно, наши пути пересекутся. Мой брат попал в беду, и тоже в Париже, ― с лёгкой грустью сообщила фрейлина, но по озабочено сжатому запястью стало ясно, что она волнуется куда сильнее, нежели хочет показать.
Серсея была довольна.
― Быть может, Франциск, ты составишь Лоле компанию? ― предложила принцесса, и брат непонимающе посмотрел на неё. ― Доедите до Парижа вместе, путешествие может быть опасно для юной леди. Проводишь, а потом отправишься по своим делам.
― Я не хочу быть обузой, ― тут же открестилась Лола, но дофин неожиданно поддержал предложение Серсеи.
― Сестра права. Такой путь лучше проделать вместе, да и мне компания не помешает, ― улыбнулся Франциск. Лола неуверенно кивнула. Она понятия не имела, что теперь с этим делать ― Мария наверняка в восторге не будет, а с другой стороны… она же больше не невеста Франциска, она невеста Баша, а Лоле действительно небезопасно добираться одной до Парижа. Королева Шотландии должна понять свою верную фрейлину.
Нострадамус выругался, когда Лола открыла дверь, и Франциск внёс принцессу внутрь. Серсея поджала губы, но без пререканий позволила мужу перехватить себя из рук брата, когда тот приблизился.
― Если тебя ещё раз так принесут в лазарет, я точно запру тебя до дня родов, ― заявил прорицатель, укладывая девушку на кушетку и бегло ощупывая её живот.
― Тогда мне надо самой научиться готовить разные травы, ― скривилась принцесса, но тут же болезненно поморщилась, когда Нострадамус легко нажал ей на низ живота.
На пятом месяце ― которой Серсея ожидала почему-то с большим ожиданием ― у принцессы был необычный прилив сил, казалось, она может горы свернуть. Иногда, правда, появлялись резкие боли и рези в животе, и силы быстро истекали, но в целом это было редко. Серсея вообще радовалась тому, как проходит её беременность ― никаких растяжек, оттеков, расширения вен, и даже кожа оставалась такой же мягкой, как и прежде. Изредка болела поясница, но на фоне всего это было сущей ерундой.
― Не надо, ― наконец-то примирительно заметил Нострадамус, заканчивая поверхностный осмотр, во время которого Франциск и Лола показательно смотрели в сторону. Серсея ласково обхватила небольшой живот, но уже вполне заметный, ласково положив одну руку сверху, а одну снизу. ― Намешаешь ещё что-нибудь, отравишься. Я дам тебе успокоительного, ― наконец решил он.
Нострадамус был прекрасным мужем, и отцом станет столь же хорошим ― это Серсея видела ясно, и даром предвидения не обладая. Он старался обеспечить ей необходимый покой и спокойно сносил небольшие капризы. Даже прощал ей иногда бессонные ночи, когда Серсея крутилась рядом с ним на кровати, стараясь найти удобное положение для сна, и лишь иногда мог ласково её подразнить, когда утром просыпался с затекшими конечностями.
А всё из-за того, что Серсея завела привычку спать с мужем в охапку, используя его плечо подобно подушке. Будто у неё своей нет, перины королевского ложа жёсткие и совершенно не пушистые, а простыни ― не тончайший шелк. Более того: обнимала она Нострадамуса далеко не целомудренно. Одна рука под его шеей, вторая на оголенном бедре, ноги переплетены с его. Зато живот удобно упирался в мужской бок, даже если Нострадамусу было неудобно ― шея постоянно затекала, ноги и весь левый бок, на котором почивала её светлость, казался ватным. Серсея всегда старалась загладить свою небольшую вину, разминая мужские плечи и становясь более ласковой, чем обычно, и в целом оба они были довольны. Серсея хорошо высыпалась, а Нострадамус получил больше ласки от беременной жены.
― Это молоко? ― спросил Франциск, замечая, как прорицатель ставит что-то кипятиться на небольшой огонек.
― Да, с мёдом и травами. Помогает справиться с волнениями.
― Можно? Я не в положении, но не отказался бы от небольшого спокойствия, ― нервно усмехнулся Франциск.
― Я бы тоже. Если можно, ― тихо произнесла Лола. Серсея спрятала улыбку.
― Конечно. Буквально пару минут, ― ответил Нострадамус.
Между Лолой и Франциском завязалась ничего не значащая беседа, потом она медленно перетекла в обсуждение будущей поездки в Париж. Лола с тихим стыдом призналась, что её брат проигрался в карты, и она должна привезти необходимую сумму.
Серсея какое-то время слушала их, а потом перевернулась на бок и задремала. Франциск не сразу понял, что сестра заснула ― лишь когда Нострадамус поправил одеяло у неё на плечах.
― Она спит. Мы пойдем, пожалуй, ― дофин коротко поцеловал сестру в макушку, почти не касаясь, боясь разбудить. Забрав у Лолы пустой стакан, поставил на стол, и коротко кивнул зятю. Лола изящно присела в реверансе, и они оба удалились. Нострадамус подошел к двери и закрыл её на ключ, потом вернулся к спящей Серсее и несколько секунд рассматривал жену.
Прекрасная, величественная, невозможная, страстная — такой была женщина, которой Нострадамус теперь посвящал свою жизнь. Вот она лежала перед ним, беспомощная. Чёрные стрелы ресниц ложились на бледное лицо глубокими тенями, грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Нострадамус смотрел на свою принцессу, пытаясь подавить нарастающую тяжесть в груди.
― Отлично сыграно, ― сказал мужчина, потрепав жену по плечу. Серсея тихо рассмеялась, с помощью Нострадамуса принимая вертикальное положение и довольно поглаживая живот.
― Благодарю, ― она слегка подвинулась, чтобы Нострадамус мог сесть рядом, и положила подбородок ему на плечо. ― Главное, чтобы сработало. Что с ними будет?
― Как от шампанского. Лёгкая расслабленность, желание поговорить по душам, а поскольку рядом только они, то вряд ли нужен будет кто-то другой. Должно сработать.
― Но это же не настоящее любовное зелье? ― спросила она.
Нострадамус неожиданно рассмеялся.
― Любовных зелий не существует, Серсея. Так чаще всего называют афродизиаки. Они вызывают желание, а не любовь.
― Оу, ― слегка удивленно выдохнула принцесса, машинально поглаживая живот. Ребенок внутри неё стремительно рос, и Серсея уже чувствовала, как сильно будет любить его, и как он будет любить её. Даже сейчас он делал то, чего желала его мать ― несильно, но вполне ощутимо пинал, чтобы она могла правдоподобно сыграть плохое самочувствие, ночью почти не мешал, давая ей высыпаться. Этот ребенок словно угадывал все её желания, и она представляла, каким прекрасным сыном он будет ― верный и преданный, он будет любить ее беззаветно и слепо.