― В порядке. Всё было лучше, чем лекари могли тебе представить.
Повезло, что в столь ранее время двор ещё спал. При выходе из комнаты, прорицатель ещё раз в благодарность кивнул Лоле, и та кивнула в ответ, не решаясь что-либо сказать. Казалось, она вообще думала совсем о другом, растерянно растирая собственные пальцы. Вид у неё был взволнованный.
Оказавшись в комнате, Нострадамус бережно усадил Серсею на кровать и погладил по плечам.
― Ты в порядке? Ничего не болит?
Серсея качнула головой.
― Я плохо спала, ― призналась она, сжимая накидку на своих плечах. ― Теперь снова хочу спать.
В комнате было теплее, и Нострадамус заметил, что дрожь, которая била девушку весь путь сюда, стала понемногу пропадать.
― Я велю фрейлинам сделать тебе чай. Ты согреешься, переоденешься и ляжешь спать, ― сказал мужчина, и дочь королевы кивнула. Нострадамус встал, и Серсея украдкой оглядела комнату. Новое белье, чистый пол ― ничто не указывала на то, что тут произошло несколько часов назад.
Пока ей делали чай, Камила помогла принцессе умыться теплой водой, капнула немного мятных духов за уши, чтобы приятный запах обволок сознание, сняла все украшения, в которых вчера заснула девушка, переоделась в ночную рубашку. Руки у Камилы были тёплые, а движения плавные и мягкие, и Серсея снова почувствовала, как её клонит в сон.
Нострадамус сидел чуть поодаль и приблизился только когда другая Камила принесла чай. Он обвел пальцами отпечаток ожерелья на шее, который впился в нежную кожу, пока девушка спала.
― Туда добавили немного боярышника, для успокоения, ― сказал Камила шепотом, и Нострадамус кивнул, после чего фрейлина плотно закрыла шторы и вышла. Серсея пила медленно, и, кажется, всё ещё была немного не в себе.
― Я не должен был так тебя пугать, ― извиняющимся тоном произнес мужчина, поглаживая девушку по спутанным, мягким волосам. Но Серсея посмотрела на мужа серьезно, своими зелёными, почти змеиными глазами. Её тонкие пальцы робко, почти не касаясь, скользнули по неровному шраму на шее, и королевская кобра покачала головой:
― Я рада, что ты, несмотря на всё, пришел ко мне.
Нострадамус усмехнулся и уткнулся носом ей в висок. Коснулся губами золотистой пряди.
― Кроме тебя, мне некуда идти. И никуда не хочется.
========== двадцать шесть. мы можем просто закопать ее ==========
― Ваша Светлость!
Габриель ворвался в комнату принцессы, заставив ту едва ли не подпрыгнуть в кресле. Юноша выглядел взъерошенным и взволнованным, чем немало удивил Серсею ― обычно тот себе такого не позволял. Наемник наспех поклонился и уже открыл было рот, чтобы доложить о причине своего прихода без лишних вопросов, как его прервали.
― Простите, что я не смогла его остановить, ― заявила Камила, появляясь следом за наёмником и метая в него ненавистный взгляд. Серсею это позабавило.
― Это срочно, ― не обращая внимания на исходящую от Камилы ненависти, твёрдо произнёс юноша.
― Выйди, ― приказала Серсея. Камила неодобрительно качнула головой, но только принцесса недовольно мотнула головой, как фрейлина была вынуждена удалиться. Серсея понадеялась, что она не побежит докладывать о приходе Габриеля королю, королеве или Нострадамусу. Это ещё хорошо, что Франциск уже уехал. ― Габриель, что такое?
― Помните, Вы сказали, что некая девушка сбежала из темницы?
Серсея кивнула. Конечно, когда она пришла в себя, Нострадамус рассказал ей, кто именно и при каких обстоятельствах ранил его. Она тут же велела наёмникам Габриеля найти беглянку, а тем, кто находился в замке, ещё тщательнее охранять детей и королеву ― неизвестно, что могла учудить безумная дочь Екатерины.
― Да, а что? Нашли её? ― деловито поинтересовалась принцесса. Нострадамус просил её не отдавать приказа об убийстве Клариссы, было видно, что мужчина глубоко сочувствует несчастной девушке, и Серсея велела наемникам постараться привести её живой. Но из памяти у неё так и не вышло то, каким она нашла своего мужа. А если бы Нострадамус умер? Мысли об этом приводили Серсею в два состояния ― злость и слёзы. Прорицатель, видя это, велел жене не думать о случившемся ― до родов осталось чуть меньше четырёх месяцев, и Нострадамус хотел, чтобы всё это время его жена находилась в покое и была максимально собранной. Поэтому она сказала, что надо постараться доставить Клариссу живой, но если она погибнет ― ничего страшного. Габриель понял её приказ, кроме того, она ничего от него не скрывала ― ни слова мужа, ни свои собственные ощущения и мотивы.
Если бы у королевской кобры были друзья, Габриеля можно было бы назвать лучшим из них.
Наёмник замялся, но ответил честно, как она всегда требовала.
― Вроде того. Она… Она попыталась похитить… Похитить принцев.
― Что?!
Внутри всё мгновенно перевернулось. Принцы ― три её маленьких брата. Карл, Генрих и Эркюль. Боже, неужели эта дикарка, жестокая убийца была рядом с её братьями?
― Прошу Вас, не переживайте. Принцы в полном порядке, можете спросить у служанок, ― поспешил успокоить её Габриель, видя, как стремительно побледнела Серсея. Принцесса глубоко выдохнула от облегчения и положила руку на свой живот. Практически сразу же ей ласково толкнулись в ладонь, словно сынок хотел её успокоить и заведомо знал, что скажет Габриель. ― Мои… ― он запнулся и исправился, словно принцесса могла обвинить его в неверности. ― Ваши люди всё время находились рядом, но… Они услышали какой-то шум за дверью, вышли, чтобы проверить, и эта девушка попыталась утащить их в тайный туннель. Конечно, стража сразу бросилась за ними, но… девушка попыталась оказать сопротивление, у неё была какая-то большая металлическая булавка или вроде того. В общем, её пришлось…
― Я понимаю. Похороните её.
Габриель посмотрел на принцессу.
― Где? Мы можем просто закопать её или…
Серсея покачала головой и устремила свой взгляд в окно. Конечно, ей не хотелось об этом думать ― где похоронить девушку, которая мешала планам Екатерины и которая чуть не убила Нострадамуса, оставив Серсею вдовой, а её ребёнка ― безотцовщиной. Если бы не Кларисса и её неуместная доброта, возможно, королева Шотландии была бы уже давно обесчещена и вернулась бы в свою холодную Шотландию, не представляя угрозы для Франциска. Будь воля принцессы, Клариссу бы скормили собакам, но… Но неуместно просыпавшееся милосердие рвало Серсею душу. Ребенок под её ладонями слабо толкался, и девушка вспоминала, что ответственна не только за свою душу ― за его тоже. Грехи родителей несут их дети. Хотя бы сейчас, когда ребёнок находился у неё под сердцем, она должна была быть милосердна.
И эта девушка была дочерью Екатерины больше, чем сама Серсея. Мысль об этом изъедала изнутри, но принцесса упорно гнала её от себя. Екатерина презирала, жалела и ненавидела Клариссу, особенно будет ненавидеть, когда узнает о покушении на принцев. А Серсею она безмерно любила, уважала и оберегала. Кларисса была обезображенной дикаркой, в то время как Серсея ― прекрасной принцессой.
Завидовать и ревновать было не к чему.
― Найдите какую-нибудь церковь в глуши, заплатите священнику, если понадобится. И поставьте крест из дерева. Но не закапывайте её как собаку.
Габриель склонился в поклоне.
― Как Вам будет угодно, Ваша светлость.
За что Серсея его и любила ― Габриель не задавал лишних вопросов, не лез к ней в душу. Он просто делал то, что она велела, и если бы Серсея приказала, например, сбросить Себастьяна со скалы, Габриель бы, не моргнув, уточнил, с какой именно скалы это сделать.
***
― … Габриель позже сообщит, где она похоронена. Возможно, ты или Ришар…
Серсея оперлась на стол, прижав руку к животу и чувствуя, как кружится голова. Озвученная мысль вылилась бы в интересное и полезное размышление, если бы не жгучая потребность поскорее уложить обессилевшее тело на подушки. Последняя новость выбила её из колеи, она даже не подумала про это… а сейчас всё так кончилось.
Екатерина какое-то время смотрела на дочь пустым, безэмоциональным взглядом, словно не понимая, о чём та говорит, а потом покачала головой и отвернулась.